Военная тайна. Голубая чашка. Тимур и его команда. Чук и Гек. Аркадий Гайдар

в те дни, когда он носился со своим отрядом по границам пылающей Бессарабии.

      Утром Натка пошла в вагон-ресторан. Там было пусто. Сидел рыжий иностранец и читал газету; двое военных играли в шахматы.

      Натка попросила себе вареных яиц и чаю. Ожидая, пока чай остынет, она вынула из-за цветка позабытый кем-то журнал. Журнал оказался прошлогодним.

      «Ну да… все старое: ’’Расстрел рабочей демонстрации в Австрии”, ’’Забастовка марсельских докеров”. – Она перевернула страничку и прищурилась. – И вот это… Это тоже уже прошлое».

      Перед ней лежала фотография, обведенная черной траурной каемкой: это была румынская, вернее – молдавская, еврейка-комсомолка Марица Маргулис. Присужденная к пяти годам каторги, она бежала, но через год была вновь схвачена и убита в суровых башнях кишиневской тюрьмы.

      Смуглое лицо с мягкими, не очень правильными чертами. Густые, немного растрепанные косы и глядящие в упор яркие, спокойные глаза.

      Вот такой, вероятно, и стояла она; так, вероятно, и глядела она, когда привели ее для первого допроса к блестящим жандармским офицерам и следователям беспощадной сигуранцы.

      …Марица Маргулис. Натка закрыла журнал и положила его на прежнее место.

      Погода менялась. Дул ветер, и с горизонта надвигались стремительные, тяжелые облака. Натка долго смотрела, как они сходятся, чернеют, потом движутся вместе и в то же время как бы скользят одно сквозь другое, упрямо сбираясь в грозовые тучи.

      Близилась непогода, и официанты поспешно задвигали тяжелые запылившиеся окна.

      …Поезд круто затормозил перед небольшой станцией. В вагон вошли еще двое: высокий, сероглазый, с крестообразным шрамом ниже левого виска, а с ним шестилетний белокурый мальчуган, но с глазами темными и веселыми.

      – Сюда, – сказал мальчуган, указывая на свободный столик.

      Он проворно взобрался на стул и, стоя на коленях, подвинул к себе стеклянную вазу.

      – Папа… – попросил он, указывая пальцем на большое красное яблоко.

      – Хорошо, но потом, – ответил отец.

      – Ладно, потом, – согласился мальчуган и, взяв яблоко, положил его рядом с тарелкой.

      Человек достал папиросу.

      – Алька, – попросил он, – я забыл спички. Пойди принеси.

      – Где? – спросил мальчуган и быстро соскочил со стула.

      – В купе, на столике, а если нет на столике, то в кармане в пальто.

      – То в кармане в пальто, – повторил мальчуган и направился к открытой двери вагона.

      Человек в сером френче открыл газету, а Натка, которая с любопытством слушала весь этот короткий разговор, посмотрела на него искоса и неодобрительно.

      Но вот за окном, подавая сигнал к отправлению, засвистел кондуктор. Человек во френче отложил газету и быстро вышел. Вернулись они уже вдвоем.

      – Ты зачем приходил? Я бы и сам принес, – спросил мальчуган, опять забираясь коленями на сиденье стула.

      – Я это знаю, – ответил отец. – Но я вспомнил, что позабыл другую газету.

      Поезд