Военная тайна. Голубая чашка. Тимур и его команда. Чук и Гек. Аркадий Гайдар

Владик! – зашипел вдруг Толька и стиснул локоть товарища. – Смотри, Владик, кто это?

      Из-за кустов вышел незнакомый чернобородый человек. В руках он держал что-то продолговатое, завернутое в бумагу. По-видимому, он очень торопился. Оглядываясь по сторонам, он постоял некоторое время не двигаясь, потом уверенно раздвинул кустарники и исчез в черной дыре, из которой еще только совсем недавно выбрались ребятишки.

      Не позже чем через пять-шесть минут он вылез обратно и поспешно скрылся в кустах.

      Озадаченные ребята молча переглянулись, потихоньку соскользнули вниз и, осторожно пригибаясь, выскочили на тропку.

      Здесь-то и встретили они возвращающегося от Гитаевича Сергея, который и приказал им передать записку начальнику лагеря.

      – Ты знаешь, где мой папа? – спросил Алька, перед тем как лечь спать. – У него случилась какая-то беда. Он сел на коня и уехал в горы.

      Алька подумал, повертелся под одеялом и неожиданно спросил:

      – А у тебя, Натка, случалась когда-нибудь беда?

      – Нет, не случалась, – не совсем уверенно ответила Натка. – А у тебя, Алька?

      – У меня? – Алька запнулся. – А у меня, Натка, очень, очень большая случилась. Только я тебе про нее не сейчас расскажу.

      «У него умерла мать», – почему-то подумала Натка, и, чтобы он не вспоминал об этом, она села на край кровати и рассказала ему смешную историю о толстой кошке, которую обманул хитрый заяц.

      – Спи, Алька, – сказала Натка, закончив рассказ. – Уже поздно.

      Но Альке что-то не спалось.

      – Ну, расскажи мне сам что-нибудь, – попросила Натка. – Расскажи какую-нибудь историю.

      – Я не знаю истории, – подумав, ответил Алька. – Я знаю одну сказку. Очень хорошая сказка. Только это не такая… не про кошек и не про зайцев. Это военная, смелая сказка.

      – Расскажи мне, Алька, смелую, военную сказку, – попросила Натка, и, потушив свет, она подсела к нему поближе.

      Тогда, усевшись на подушку, Алька рассказал ей сказку про гордого Мальчиша-Кибальниша, про измену, про твердое слово и про неразгаданную Военную Тайну.

      Потом он уснул, но Натка долго еще ворочалась, обдумывая эту странную Алькину сказку.

      Было уже очень поздно, когда далекий, но сильный гул ворвался в открытое настежь окно, как будто бы ударили в море залпом могучие, тяжелые батареи.

      Натка вздрогнула, но тут же вспомнила, что еще с вечера всех вожатых предупредили, что если ночью в горах будут взрывы, то пусть не пугаются – это так надо.

      Она быстро прошла в палату. Однако набегавшиеся за день ребята продолжали крепко спать, и только трое или четверо подняли головы, испуганно прислушиваясь к непонятному грохоту. Успокоив их, Натка пошла к себе. Распахнув дверь, она увидела, что, ухватившись за спинку кровати, Алька стоит на подушке и смотрит широко открытыми, но еще сонными глазами.

      – Что это? – спросил он тревожным полушепотом.

      – Спи, Алька, спи! – быстро ответила Натка, укладывая его в постель. – Это ничего… Это твой папа