Перекрёстки судеб человеческих. Ольга Трушкова

сладко зевнула и, вспомнив о своих планах, поспешила приступить к их осуществлению. Девушка вышла во двор, подошла к Дарье, которая мыла мелкую картошку телятам для подкормки.

      – Мама, а ты корову вечером уже подоила?

      – Нет, она ещё пасётся. А ты что, молочка хочешь? Так я сейчас тебе утрешнего налью.

      Дарья обрадовалась появившемуся аппетиту дочери – знать, на поправку дело пошло! – и закричала:

      – Петька! Иди сюда!

      Петька, вытирая грязные руки о старенькие штаны, подошёл к матери.

      – Оставь пока копать картошку, слазь в погреб, достань банку молока!

      Мальчик направился к погребу, но Катерина его остановила.

      – Ты руки-то помой, прежде чем за банку хвататься!

      Гримаса брезгливости прошлась по её лицу. Пришедший с работы и ставший невольным свидетелем этой сцены Егор, старший сын Вершковых, осуждающе покачал головой, но ничего не сказал. Вот с этой банкой молока Катерина под вечер того же дня и нанесла визит Ирине.

      Ирина настороженно встретила нежданную гостью, но гостья, то ли не поняла этого, то ли не захотела понять, весело шутила, затевала весёлые игры с Кирюшей. А на вопрос хозяйки, удалось ли ей снизить давление, только рассмеялась и ответила без всякого лукавства:

      – А чего об этом говорить, если вы и сами обо всём догадались?

      Потом, став вдруг серьёзной, спросила:

      – Скажите, вы тоже считаете правильным то, что людей отрывают от их дела и заставляют заниматься тем, чему они не обучены? О себе я не говорю, я деревенская, всякую сельскую работу с удовольствием сделаю: что картошку выкопать, что корову подоить, что за телятами прибрать. Но почему мы, студенты, вместо того, чтобы учиться, должны ехать в колхозы-совхозы и делать работу за тех, кто обязан её делать? Ладно, студенты – это ещё полбеды, Но и преподаватели – доценты, профессора – вынуждены в грязи рыться! Это правильно? – в голосе говорящей появилось столько нескрываемой горечи, что не поверить в её искренность было просто невозможно. – Нет! Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Врач – лечить, профессор – учить, студент – учиться, а колхозник – картошку копать.

      Ирина с интересом посмотрела на Катерину, раскрасневшуюся в своём благородном порыве установить справедливость, и подумала, что, пожалуй, поторопилась занести её в список непорядочных особ. Девушка подкупила неискушённого человека своей «искренностью». Но главное – Катерина не стала продолжать игры в мнимую гипертонию.

      Потом они пили чай с молоком, разговаривали о студенческой жизни, всё было естественным и приятным. После того, как Катерина ушла, Ирина поймала себя на мысли, что ей будет жаль, если на этом их знакомство закончится.

      Но оно продолжилось, потом переросло в дружбу. У них оказалось много общего: им нравились одни и те же писатели и поэты, обе увлекались вязанием и лыжным спортом. А ещё Ирина тоже любила петь, и в дни всеобщих праздников со сцены небольшого поселкового клуба зазвучали в исполнении