Русская трагедия. Александр Зиновьев

социальная организация лучше соответствует их интересам, чем западнистская.

      – Так почему же они прошляпили советский коммунизм?!

      – Это другой вопрос. Сейчас могу лишь сказать, что одна из причин этого – засилье марксизма-ленинизма и отсутствие учения, о котором говорили мы с вами.

      – Значит, нынешние коммунисты обречены?

      – Да. Они не способны выработать новую идеологию. К тому же новая идеология обязывает к иному поведению. Они не способны выработать новую форму борьбы.

      – А если с ними поговорить?!

      – Это дело для новой исторической эпохи, а не для разговора. Тут начинать надо с нуля. С отдельных личностей. Нужны десятилетия (если не столетия), чтобы новые идеи выжили и пробили себе дорогу. А этого может и не случиться.

      – Ваши идеи очевидны. Неужели те люди, к которым вы советуете обращаться, не поймут их?

      – История – не семинар. Нужен исторический опыт, чтобы массы людей поняли и приняли идеи, которые кажутся очевидными нам. К тому же мы вступаем в эпоху тотального помутнения умов и мракобесия, исходящего из достижений научно-технического прогресса. Но об этом поговорим как-нибудь потом.

      Жена

      Жена пришла домой поздно и сказала, что выходит из православной церкви, что насмотрелась там всяких дел, несовместимых с подлинной религией, что там лишь видимость религиозности сохраняется, а по сути дела там творится то же самое, что и вне церкви.

      Я подумал, что это результат чтения книги Критика. Оказалось, что это не так: жена заявила, что вступает в секту сайентологов.

      – Час от часу не легче! Избавиться от российского мракобесия, чтобы отдаться во власть мракобесия американского!

      – Православие – мракобесие из прошлого, а сайентология – из будущего. Может быть, оно несет спасение?!

      – Какое?! От чего?! Кому?! Ты послушай, что люди говорят и что в газетах пишут! Это же преступная организация!

      – Люди и другое говорят. Газеты и другое пишут. Теперь никому и ничему верить нельзя на слово. Надо все лично проверять.

      – На это и десяти жизней не хватит.

      – Теперь и одна ни к чему.

      Я напомнил ей о книге Критика. Она сказала, что книга мрачная, что после нее не остается никакой надежды. Такие книги лучше не читать. А лучше вообще не издавать – зачем зря бумагу переводить?!

      – Сколько бумаги уходило и уходит на всяческую макулатуру, – говорю я, – и ты ни слова не говорила по этому поводу. А тут бумагу пожалела на единственную работу, проливающую свет истины на нашу реальность!

      Жена ничего не ответила и ушла к себе, отказавшись от ужина.

      Великий соблазн

      – Когда все-таки это началось? – задаю я вопрос, заранее зная, что он бессмысленный; задаю с целью спровоцировать Критика на разговор в интересующем меня направлении.

      – Что вы