Копье Пустыни. Питер Бретт

личике промелькнул страх, сменившийся холодной маской дама’тинг, которую он привык видеть на лицах жен, когда заговаривал о чем-то помимо любви и детей.

      – Была.

      – И когда же ты виделась с андрахом? Непраздным женщинам, даже дама’тинг, запрещено выходить из дворца по ночам.

      – Я оговорилась. Это было другой ночью.

      – Которой? Которой ночью ты выносила моего нерожденного сына из безопасного дворца без разрешения?

      Каша выпрямилась:

      – Я дама’тинг и не должна тебе ничего…

      – Ты моя дживах! – взревел Джардир, и Каша задрожала от страха. – В Эведжахе сказано, что жены должны подчиняться, и исключений для дама’тинг нет!

      Довольно и того, что Инэвера то и дело нарушает священный закон. Будь он проклят, если предоставит всем женам такую же власть! Он – шарум ка!

      – Я не выходила за метки! – вскричала Каша, протянув к нему руки. – Клянусь!

      – Ты солгала о словах андраха? – Джардир сжал кулак.

      – Нет!

      – Значит, андрах был здесь, в моем дворце?

      – Прошу, не надо, мне запрещено об этом говорить, – смиренно опустила взор Каша.

      Джардир грубо схватил ее и заставил посмотреть себе в глаза.

      – Никто не смеет запрещать тебе что-то у меня за спиной!

      Каша забилась, вырвалась из его хватки, потеряла равновесие и упала на пол. Она разразилась слезами, дрожа и закрывая лицо руками. Она выглядела такой хрупкой и испуганной, что ярость Джардира улеглась. Он опустился на колени и ласково положил руки ей на плечи.

      – Ты моя самая любимая жена. Я прошу тебя лишь о верности. Клянусь, ты не понесешь наказания, если ответишь.

      Она взглянула на него круглыми мокрыми глазами, и он отвел волосы с ее лица, смахнул большим пальцем слезы. Она отстранилась, глядя в пол, и заговорила так тихо, что он едва разобрал слова.

      – Во дворце шарум ка не всегда бывает тихо по ночам, когда хозяин уходит на алагай’шарак.

      Джардир задохнулся от злости:

      – И когда во дворце снова не будет тихо?

      Каша покачала головой и шмыгнула носом:

      – Я не знаю.

      – Так брось кости и узнай, – приказал Джардир.

      Она в ужасе взглянула на него:

      – Ни за что!

      Джардир зарычал, в нем снова вскипела ярость, и он молча проклял день, когда женился на дама’тинг. Даже если бы Каша не носила его ребенка, Джардир не мог ее ударить, и она это знала. В бездне Най есть особое место для тех, кто поднимет руку на дама’тинг.

      Но Джардир не станет подчиняться женам только потому, что не может научить их уму-разуму, как велит Эведжах. Есть и другие способы ее напугать.

      – Мне надоела твоя непокорность, дживах. Бросай кости, или я отправлю Шарах на первый уровень, и ночь поглотит твое племя. Мальчики закончат Ханну Паш хаффитами, а женщины станут подстилками младших племен.

      Разумеется, он бы не сделал ничего подобного, но ей было незачем об этом знать.

      – Ты не посмеешь! – ахнула