Дети-404. Лена Климова

      Предисловие

      …Каждый день я читаю проект Лены Климовой «Дети-404». Заставляю себя читать.

      <…>

      Каждый раз… я испытываю стыд. Нет, СТЫД. Эти школьники говорят те слова, которые должны говорить мы, типа взрослые. Они поддерживают друг друга, отговаривают от самоубийства, убеждают, что нужно верить.

      <…>

      А мне стыдно, потому что это наше ублюдочное молчание, расчетливое молчание взрослых сделало их мир таким…1

Елена Костюченко, журналист «Новой газеты»

      Здравствуй, дорогой читатель. Кто бы ты ни был – я очень рада, что ты держишь в руках эту книгу. Надеюсь, что для тебя она станет открытием, новым знанием. Это книга об ЛГБТ-подростках2 России. А полезной она будет подросткам, родителям, педагогам, психологам и всем, кто интересуется темой сексуальной ориентации и гендерной идентичности (СОГИ)3. Книга написана не для специалистов, а для любого читателя с любым уровнем знаний. Потому она не всеобъемлюща и некоторые темы (разновидности гендерной идентичности, выходящие за рамки бинарной системы, квир-теорию) подробно не затрагивает. Также я никоим образом не претендую на истинность в последней инстанции. Все, о чем будет говориться в книге, – плод личных наблюдений, разговоров со специалистами, чтения литературы, бесед и переписки с подростками.

      Пожалуй, стоит подробнее рассказать о себе, о проекте «Дети-404» и о том, как он появился.

      Меня зовут Лена Климова, я литературный редактор и корректор. В 2013 году как журналист сотрудничала с петербургским информационным агентством «Росбалт». В феврале того года написала для «Росбалта» материал об ЛГБТ. Через несколько дней после публикации со мной связалась 15-летняя девушка:

      «Здравствуйте. Хочу сказать вам спасибо за „Государство-извращенца“, ваш материал. Я передумала умирать. Мне все говорили, что я ненормальная, уродина. Я хотела уйти. Больше не было сил. Так одиноко, никого вокруг, кто поймет. Но я поняла, что на самом деле нормальная. Спасибо».

      Позже я созвонилась с этой девушкой и записала ее историю. Вот она (имена и город изменены).

      Я Надя, живу в Самаре. Мне 15 лет.

      Вера учится в параллельном классе. Мы вместе уже больше года. На переменах, в школу, из школы – вместе. Ничего не афишировали, не целовались прилюдно. Просто были счастливы. Но все вокруг как-то догадались.

      Сидела на биологии. В классе есть группа девчонок, они всех подкалывают, издеваются. Стали приставать. Шипели в спину: «Лесбиянка, лесбиянка…» Я слушала, молчала, а потом надоело. Крикнула: «Заткнитесь». Они – ржать. Ну, меня и выгнали…

      Да, учителя не заступаются. Почти никто. Биологиня наша вообще говорила о геях, что они мутанты и должны вымереть, раз не оставляют детей. А мне так и хотелось встать и крикнуть: что, я тоже мутант?! И должна вымереть?! Но страшно.

      Я треснула дверью, ушла домой. Там мама. Спрашивает: что явилась раньше времени? Я в слезы. Все и выложила. Не хотела, просто молчать не могла, так обидно. Мама тоже знает. Я пыталась год назад ей сказать, что влюбилась в Веру, но она велела мне заткнуться. Потом она поняла: это правда. Отбирала телефон, хотела перевести в другую школу, папе рассказала. Он решил, что это несерьезно, просто баловство.

      Понимаете, это ведь не первый раз, что надо мной издеваются. Меня однажды побили эти же девчонки. Шуточки отпускают, смеются, по школе растрезвонили. Тяжело. Не представляете как.

      И тут мама стала орать… Что я сама виновата и всех провоцирую. Мол, у всех дети как дети, а я извращенка. Что я больная. Что к Вере не пустит и запрет в комнате. Орала-орала, потом – полотенцем по лицу. А я не чувствую. У меня как щелкнуло в голове: хватит. Я умру, вот прямо сейчас. И легко так стало. Улыбаюсь, а она меня опять полотенцем…

      Прогнала потом к себе: «Уроки учи!» А я уже все решила. Так устала. И мама, и учителя, и одноклассники – все против меня. Выбрала дом, с которого прыгну, чтоб наверняка.

      Про Веру я вообще не думала. И про папу. А про маму – да. Но решила, что она обрадуется, если я умру. Зачем ей ненормальная дочь?! «Ты меня позоришь, соседи про тебя спрашивают, ты больная…» Вот умерла бы и выздоровела! Перестала позорить! Но это все не по правде, конечно, я понимаю, – от обиды. Плакала и думала: «Мама, мамочка, зачем ты так со мной? Я же люблю тебя. Почему ты не можешь меня хотя бы принять?» Извините, я не могу спокойно… Опять плачу.

      Нет, буду говорить. По привычке смотрела новости в Интернете. Зачем, не знаю. Смешно, правда? Решила умереть и читаю новости! Реву и смотрю. И увидела ваш материал. Перепост. Прочитала. И у меня снова в голове щелкнуло, только наоборот. Не знаю, почему раньше так не было. Я поняла, что есть люди, которые могли бы меня поддержать, – просто они не рядом. И тут уже страх такой нахлынул: а если б я умерла?

      Я стараюсь забыть все. С мамой по-прежнему тяжело. Сходила к школьному психологу. Раньше боялась. Та мне помогла. Сказала,

1

Костюченко Елена. Политика исключения и самоубийства // Частный корреспондент. 2013. 10 июня. URL: www.chaskor.ru/article/politika_isklyucheniya_i_ samoubijstva__32382.

2

Отмечу, что я использую слово «ЛГБТ-подростки» для обозначения и тех подростков, которые только задумываются о своей возможной негетеросексуальности/нецисгендерности, и тех подростков, которые в этом четко уверены.

3

Если вы встретили неизвестное слово или выражение – загляните в словарь на с. 404.