Погибают всегда лучшие. Владимир Гурвич

уносил с собой ветер безжалостных перемен. Неужели и мне уготовлена такая участь? Если быть честным, мне пока не хочется соглашаться с таким вариантом развития событий.

      Через три дня я вышел из больницы. Доктор Липкин последний раз осмотрел меня и остался доволен увиденным.

      – У вас очень крепкий организм, все быстро заживает, он способен выдержать и не такое испытание, – обнадежил меня мой лечащий врач.

      – Когда-то я уделял ему много внимание, – усмехнулся я. – Вот он и благодарит меня за это.

      – Ах, да, вы же бывший спортсмен. Теперь мне понятно. – Но что ему стало понятно, он уточнять не стал. – Первое время избегайте больших нагрузок, я вам выпишу кое-какие лекарства. Это укрепляющее. Принимайте их регулярно.

      – Непременно, доктор. Спасибо за возвращение с того света.

      – Вы там еще не были, но у вас все еще впереди, – обнадежил он меня.

      Я вышел на улицу и внимательно осмотрелся. Я не исключал, что меня могут встречать. Или следить за мной. Но ничего достойного внимания не обнаружил; мимо меня шли прохожие, их взгляды равнодушно скользили по моей персоне, а затем также безучастно перемещались в попадавшие в их поле зрения другие предметы. По-видимому, никому не было дела до моего выздоровления. Что ж, тем лучше, по крайней мере, мне ничего прямо сейчас не грозит.

      Рядом с больницей находилась остановка автобуса. Я сел в переполненную машину, из которой выскочил через десять минут. Я оказался у своего магазина. Покореженные входные двери кто-то намертво забил, а разбитые взрывом витрины заставил фанерой. У меня с собой были ключи, я открыл задний вход и проник в помещение. Я грустно прошелся по торговому залу; все тут было уже готово, чтобы начать торговлю. Если не было бы этого взрыва, она бы шла уже во всю, и Алексей руководил бы этим ответственным процессом. Так нами задумывалось. Но этому не суждено было случиться; мысль же о том, чтобы довести до конца этот проект, теперь казалась мне кощунственной. Хорошо если удастся все это продать, хоть за самую мизерную цену и тем самым выбраться из беспросветной нищеты.

      Я сел на стул и как-то безучастно осмотрелся вокруг себя. Мною овладело странное чувство: я вдруг поймал себя на том, что ничего больше не хочу. К чему стремиться, чего добиваться, если все кончается взрывом. Люди безжалостны друг к другу, они готовы убивать ради каких-то несчастных грошей. Неужели моя жизнь, жизнь брата стоит несколько тысяч долларов в месяц. Для тех людей, кто подложил бомбу, это же сущий пустяк. Что можно сделать хорошего и честного в таком жестоком немилосердном мире, где все воюют против всех. Но разве могут быть в такой войне победители? Рано или поздно она проглотит своей кровавой пастью всех нас – и убийц и их жертв.

      Больше тут делать мне было нечего, я покинул магазин и поехал в квартиру, которую снимал.

      Я открыл дверь; на всякий случай несколько секунд стоял на пороге, прислушиваясь к доносящимся шумам. Но единственное, что я расслышал