Сказки кофейного фея. Светлана Макаренко-Астрикова

Это и сейчас неизлечимо. И чувства по накалу не изменились, совсем… Понимаете? Музыка неизменима. Взлет ее. Падения у нее нет. Взлет есть. До конца. До самой трагической ноты, когда голоса у них сливаются воедино.

      – Сейчас этого еще нет? – Антон и другие ребята стоят сбоку от прохода, не загораживая дорогу никому, но внимание на себя все равно обращает эта стайка воробьев в чуть смятых от долгого сидения пиджаках и рубашках.

      – Нет. Как в начале любви, они в смятении: еще не знают, насколько сильно захватит их чувство, да и есть ли оно? Может быть, это только кокетливая салонная игра? – Неожиданно вступает в разговор фей – Видите, и барон в гостях у Виолетты, настаивает на том, что жизнь – игра, наслаждение. Как основной тезис первого действия. И музыка там, как бабочка – тарантелла. И Любовь, бабочка, пальпитто, мистериозо. – в прописях их арий…

      Пелось первое действие потом на улицах народом, как песни.. Обычно так – не бывает… Какое дело рабочему люду до оперы: баловство для знати, и – только! – Запястье фея чуть дрожит в моих пальцах, синяя жилка пульса проступает яснее.. Я слегка сжимаю ее кисть, надавливая сверху. Ищу в середине изящной ладони ямку пульса, глажу ее… Японский секрет су – джок срабатывает, но медленно… Волнение фея сильнее древних практик.

      – И потом, – продолжает тихо фей, поправляя палантин и откидываясь на спинку кресла, – Верди ведь задумывал эту оперу, как камерную.. Личную. Чисто личную историю сердца… Но получилась палитра гораздо шире… Жизнь, властно играющая Судьбами, с трагическим изломом… Она так швыряет героев из стороны в сторону, как в шторм, она насмешлива с ними. За то, что они осмелились считать ее игрой.

      – Жизнь – рок? – Танечка Литягина резко и неожиданно присаживается на корточки возле фея, ее красное платье с серебром маленькой броши у левого плеча, переливается искорками в свети люстры, а кудри, собранные в высоко взбитую, замысловатую прическу, все равно непослушно выбиваются на висках.

      Одну руку Таня осторожно положила на колено фея и тихонько гладит его. Хочет успокоить? Интересная она, Литягина. Прима курса, кокетка, баловень родных… Но отлично чувствует любое чужое волнение…

      – Нет, Танечка. Рок всегда предполагает героику. Так ведь, Георгий? – обращается ко мне фей, повернувшись вполоборота.

      Я утвердительно киваю, чуть подняв бровь.

      – Да, cherriе. Здесь рока вроде и нет. Сюжет то – частного порядка. Подумаешь, роман молодого светского льва и куртизанки – Я развожу руками и сцепляю кисти под коленом, продолжая рассуждать.

      Фей с любопытством слушает мою тираду, задумчиво улыбаясь, чуть склонив голову набок. – Собственно, он, роман, изначально и не предполагает никакой высоты чувств. Но жизнь все поворачивает по своему. Опрокидывает. Жизнь, как течение крови в аорте, как пульс. Жизнь – Любовь – нечто неподвластное, яркое, чарующее. Не бабочка, нет…. Но она взлетает на ту же высоту. Ведь бабочка летает до радуги. Даже в дождь…

      – Джозефина Стреппони