Увидеть море. Павел Сергеевич Зайцев

разглядывал нас огромными полными слез глазами, слушая утешительные доводы про то, что:

      а) она всё равно нафиг никому не нужна, и на неё кроме Толика никто не посмотрит;

      б) всё равно шлюха, и спит со всеми направо и налево; и

      в) по крайней мере, у Толика был секс, а Роме уже три раза девушки предлагали остаться другом без малейшего намёка на предварительный интим!

      Толик слушал, глотал водку и согласно кивал, как китайский болванчик. После седьмого или восьмого стакана кивание прекратилось, Толик поднял на нас мутные глаза полные боли, и рёв смертельно раненного быка огласил комнату. Наш друг принялся молотить кулаками по столу, вдребезги круша стаканы. Осколки глубоко входили в руки влюбленного, но он словно не замечал этого, продолжая вопить и молотить по каше из осколков стекла, фаянса и ошмётков закуски.

      Осыпанные брызгами стекла и крови в первые пару секунд мы с Ромой оцепенели и временно утратили способность действовать.

      Ещё через мгновение обезумевший Анатолий поднялся, воздевая к потолку окровавленные длани, развернулся и попытался выйти в открытый космос на высоте третьего этажа прямо через оконное стекло. Нашему с Ромой прыжку позавидовали бы лучшие футбольные вратари мира. Перехватив жертву безответной любви в воздухе, мы обрушились на неё сверху, припечатав к полу и дополнив душевные страдания легким сотрясением мозга. Сверху нас красиво осыпал дождь осколков оконного стекла, которое неудавшийся самоубийца успел задеть, нанеся себе ещё пару глубоких порезов.

      Следующее утро незадачливая жертва любви встречала с эпическим похмельем, забинтованными руками, а также шишками и ссадинами на голове.

      – Какой же я дурак, – простонал он, оглядывая лужи крови и кучи битой посуды на полу и на столе. – А по голове меня кто вчера приложил?

      – Клин клином вышибают, – виновато пробормотали мы, разливая принесённое пиво в два чудом уцелевших бокала.

      * * *

      В это время дела в институте шли не лучшим образом. Зимнюю сессию я закрыл со скрежетом, но некоторые преподаватели не обошлись без пары недружелюбных и даже злобных пророчеств. Не желая раздражать их, весь второй семестр я старался попадаться им на глаза как можно реже, и вместо пар стирал пальцы о гриф гитары.

      Мы с Мишей организовали рок-группу и кинули все силы для скорейшего покорения музыкальной сцены.

      Моё лидерство в группе не подвергалось, сомнению, как минимум с моей стороны, что было очень логично – у меня был приятный и громкий голос, и в те ноты, в которые я попадал, я попадал исключительно красиво.

      Миша придерживался ошибочного мнения, что лидером группы является он, так как он единственный из группы имел музыкальный слух и мог настраивать гитару. Вакансию барабанщика через некоторое время заполнил Славик, который был так очевидно не музыкален, что сразу согласился быть барабанщиком.

      Барабанов, правда,