Плохая девочка. Путь к тебе. Лена Сокол

момент? Когда надиралась ночью до бессознанки непонятно где, или когда делала это уродливое тату на щиколотке? – Его правая бровь приподнимается. – Прости, я не специально: увидел его, когда твоя нога выставилась из-под одеяла.

      Я зажмуриваюсь, вспомнив про татуировку. Вздыхаю с досады, затем открываю глаза и медленно достаю ногу из-под одеяла. На щиколотке, под заживляющей пленкой, темнеет маленькая надпись: «NO MORE».

      – Оно не уродливое. – Неуверенно говорю я, вытягивая ногу.

      – Значит, глупое, пошлое и пафосное. – Цокнув языком, с умным видом заключает Виктор.

      – Разве что слегка. – Соглашаюсь я, улыбнувшись, и продолжаю разглядывать татуировку.

      – Зато, когда завяжешь с выпивкой и ночными гулянками, сможешь набить рядом «wine». – Хмыкает он. – Получится «no more wine» – «никакого больше вина».

      – Или «pain». – Задумываюсь я. – No more pain – больше никакой боли. Никогда. – Качаю головой. – Вот черт! Я же хотела набить напоминашку: типа больше никогда не верь никому. Никогда не чувствуй, не позволяй себе влюбляться, и тогда тебе не будет больно. Но по факту… Черт, черт! – Сокрушаюсь я, пряча ногу под одеяло. – По факту, я буду вспоминать о нем всякий раз, когда вижу эти долбанные слова! – Я смеюсь, закрыв глаза и мотая головой. – Вот дерьмо. Лучше сдохнуть, чем вот это вот все…

      – Что мне в тебе нравится, так это оптимизм. – Сжав мою ладонь, говорит Виктор.

      И в следующее мгновение из-за двери раздается женский голос:

      – Вить?

      – Мать пошла к подруге, провожу ее. – Отпустив мою руку, поднимается он. – Лежи, я сейчас вернусь.

      – Спасибо тебе. За все. – Шепчу я.

      Кай

      Дверь открывается прежде, чем я успеваю в нее постучать. Застываю с поднятой вверх рукой:

      – Здравствуйте.

      Женщина хмуро оглядывает меня сверху донизу и кривит ртом. Похоже, это его мать.

      – Вить, это, наверное, к тебе. – Бросает она через плечо.

      И выходит из квартиры, едва я успеваю отойти в сторону, чтобы уступить ей дорогу. Я возвращаю взгляд на порог, и вижу в прихожей Сереброва. Он в домашних спортивных брюках, футболке и босиком.

      Парень замирает, увидев меня. Его глаза округляются – Витек теряет самообладание. Но только на мгновение, уже через секунду он сжимает губы в тонкую бесцветную линию:

      – Чего тебе?

      Звуки шагов его матери удаляются вниз по лестнице.

      – Привет. – Говорю я, переминаясь с ноги на ногу. – Можно мне войти?

      – Не стоит.

      Но я уже вхожу и закрываю за собой дверь, оставив снаружи затхлость подъезда и запах духов его мамаши.

      – Что тебе здесь понадобилось? – Серебров, прихрамывая, отходит на пару шагов назад и складывает руки на груди.

      Он жутко нервничает, хоть и старается не подавать вида.

      – Это… я тебя так? – Решаю уточнить, разглядывая отеки и ссадины на его лице.

      – Не будь у меня реакции, выглядел бы страшнее. Так какого лешего тебе здесь понадобилось?

      – Обычно я не извиняюсь. – С трудом выдавливаю я. – Да и сама