Всадник. Легенда Сонной Лощины. Кристина Генри

я. – Слушай.

      Бром наклонил к плечу голову. Копыта цокали совсем близко. Он уже почти настиг нас.

      – Я ничего не слышу, Бен. Что-то на тебя не похоже. В чем, черт возьми, дело? Ты испугалась?

      Я так отчаянно хотела вернуть Брома домой, что почти не заметила оскорбления. Я не из тех, кто легко пугается, и мне бы – в обычных обстоятельствах – совсем не хотелось, чтобы Бром считал меня трусишкой. Но сейчас это было неважно.

      Бром не слышал стука копыт, а я слышала, и не было времени гадать почему. Нам следовало скорее добраться до дома. Ради безопасности Брома. Я снова потянула его за рукав, но ткань выскользнула из пальцев, и я упала спиной в траву.

      Звезды завертелись надо мной, а потом появилось лицо Брома. Руки его подхватили меня, как будто я вновь стала маленьким ребенком, его крошкой Бен – такой, какой была до того, как превратилась в неуклюжего почти-взрослого.

      На руках Брома меня сразу затрясло, а он прижал меня к себе и сказал:

      – Ну же, ну, все в порядке. Извини, что оставил тебя одну.

      Я задрожала еще сильнее, потому что никогда еще перед Бромом не выказывала подобной слабости.

      Стук копыт затихал, растворялся вдалеке. Он отправился охотиться куда-то еще. И теперь я почувствовала странную смесь облегчения и разочарования.

      Я хочу его увидеть.

      (Нет, не хочу. Только дурак захочет увидеть его. Всадник отрубает людям головы. Так, по крайней мере, говорят.)

      И в третий раз за день я почувствовала: я что-то знала, но забыла, – только на сей раз ощущение отличалось от прежних. Оно не было связано с Кристоффелем. Оно касалось Всадника.

      (ты уже видела его…)

      (видела его давным-давным-давно…)

      Но воспоминание никак не давалось в руки, ускользало, спугнутое ужасом.

      Бром так и донес меня на руках до дома, и когда Катрина сунулась с вопросами, велел ей не суетиться, а сразу уложить меня в постель.

      Ома отправила со мной одну из горничных – умыть мне лицо, заплести косу, помочь надеть ночную рубашку. Я подчинялась с необычной покорностью. Не было у меня сил сопротивляться, да и мозг в любом случае почти не работал.

      Горничная смотрела, как я забираюсь в постель и натягиваю до подбородка одеяло. Меня продолжало трясти, и она, прежде чем уйти, укрыла меня еще и пледом.

      Я смотрела в окно. Рядом с домом, почти вплотную, росло большое дерево, так что я вполне могла выскользнуть через окно из комнаты и спуститься по стволу на землю, если бы захотела. Иногда тонкие веточки касались оконного стекла, и раньше их тихое постукивание меня успокаивало. Но сейчас мне казалось, что это призрак пытается ворваться в мою комнату, что это длинные ногти привидения скребут по стеклу в поисках входа.

      Я перевернулась на другой бок, спиной к окну, крепко зажмурилась и накрыла голову подушкой, отсекая все лишние шумы. Я пыталась не думать о ночи, и ветвях, и окне, и о существах из иного мира, способных проникнуть в дом.

      Но воспоминания о дневных событиях заглушили шорох ветвей получше всякой подушки. Теперь я наверняка знала две вещи, о которых никто больше не знал, и не представляла,