Старый дом под платанами. Светлана Сорокина

ее туда, заботясь о моем времяпровождении в поезде. Милая, старая Роза! Она и не подозревала, что в электронном виде можно прочесть любую книгу, даже ту, которую еще не издали. Все же я прочел заголовок, – это был сборник детективных повестей. Полистав, я положил ее обратно. Нет. Детективная история сейчас не могла меня заинтересовать. Увы. Я снова закрыл глаза. На какие-то доли секунды, провалившись в черную пропасть, вдруг увидел в темноте что-то желтое. Постепенно оно приближалось. Всматриваясь в это бесформенное пятно, приобретающее форму и, проследив за его развитием, в ужасе и с восхищением понял, что это то самое желтое платье, в котором Марго была в момент нашего знакомства и на которое, как мне казалось, я тогда не обратил внимание. Оказывается – обратил! Мне захотелось закричать от боли, ужаса происходящего, невозможности повернуть случившееся вспять. Моя невеста, моя дорогая Маргарита – уже не моя! Это была пытка, придуманная адом. Открыв глаза, я увидел желтые занавески.

      На одной из остановок в купе подсели двое веселых, необремененных жизнью молодых людей и хорошенькая, молодая монашка. Парни шутили, о чем-то спрашивали меня, пытаясь вовлечь в разговор. Но, вероятно, мой отсутствующий взгляд и нежелание говорить, скоро охладили их пыл, и они слегка успокоились. Я продолжал скучать. Спустя некоторое время неугомонные попутчики пытались вести благочестивые беседы с монашкой, но и там потерпели неудачу. Тогда один из них обратился ко мне:

      – Простите, э-ээ, только без обид, ладно парень? Но Вы, случайно, не брат британского футболиста Бэкхема, а, может быть, – незаконнорожденный сын от его папаши? В любом случае, можно нам с Вами сфотографироваться? Вот друзья будут завидовать! Скажем, что это фотки с реальным Бекхэмом! Девушка, Вы нас не сфоткаете? – обратился он к остолбеневшей и смутившейся монахине. – Это просто. Смотрите…

      Мне было все равно, а монахиня заинтересовалась процессом цифровой фотосъемки и даже стала чаще улыбаться. Ребята хотели сфотографировать и ее, но встретили категорический отказ. Полученные изображения смешили их, и они дурачились, рассматривая и комментируя снимки. Через две остановки парни покинули вагон, унося с собой раздражающие жизнелюбие, задор и фотографии знаменито футболиста в моем «исполнении». В купе стало тише и уютнее.

      Чтобы скрасить поездку и внести какое-то разнообразие, я пошел в купе-ресторан. Белые скатерти на столах, улыбающийся официант и его любезность почему-то особенно раздражали меня. Без аппетита пообедав, вернулся к себе. Попутчица-монашка мило улыбнулась, словно старому знакомому и продолжила читать Псалтырь. За все время она не проронила ни слова. Пытаясь мысленно угадать ее возраст, судьбу, причину, по которой она решила служить Богу, я едва не заснул. «Наверное, несчастная любовь заставила ее сделать этот выбор, – думал я. – Второй вариант – некуда было податься после школы, ни родных, ни знакомых. Нищета. Пьяница отец. Третий – слабость характера. Желание быть под чьей-то защитой: настоятельницы монастыря, Отца