Эликсиры дьявола: бумаги найденные после смерти брата Медардуса, капуцина. Эрнст Гофман

постигнуть, что такое таинственное сочетание нашей духовности с Высшей Божественностью, и тогда я не мог не признать, что Леонардус верно распоряжался драгоценнейшими дарами своего существа, приберегая их лишь для учеников, сподобившихся высшего.

      Из письма моей матери явствовало, что она всегда предполагала: белому священству я предпочту монашество. В День святого Медардуса явился ей старый Паломник от Святой Липы, он вел за руку капуцина в орденском облачении, и она узнала меня. Княжне тоже пришлось по душе мое решение. Я имел возможность свидеться с ними обеими перед тем, как произнес монашеский обет, а это не замедлило произойти, ибо мое послушничество было непродолжительным; его срок сократило вдвое мое неподдельное стремление поскорее назваться иноком. Я принял иноческое имя Медардус[8], подсказанное видением моей матери.

      Единение братьев между собой, череда богослужений и весь внутренний распорядок монастырского общежительства – все это оказалось таким, как я представил себе с первого взгляда. Задушевная тихость, чувствующаяся здесь во всем, пролила и в мою душу ту небесную безмятежность, которая блаженной грезой овевала мое младенчество в монастыре Святой Липы. Когда меня торжественно постригали, среди присутствующих я заметил сестру регента; взгляд у нее был грустный, и чуть ли не слезинки поблескивали на глазах, однако соблазн рассеялся, и не дурная ли гордыня, детище пустячного торжества, свела мои уста усмешкой, которая насторожила брата Кирилла, сопутствовавшего мне.

      – Что это так развеселило тебя, брат мой? – осведомился Кирилл.

      – А разве не весело отбросить мирские мерзости со всей их мишурой, – ответил я, но нельзя отрицать: мой обман не остался безнаказанным; что-то страшное сразу же дало себя знать содроганием.

      Но то был последний спазм духовного самомнения, сменившийся вышеописанной душевной тихостью! Когда бы она вечно осеняла меня, но власть Супостата помыкает человеком. Стоит ли вооружаться, стоит ли бодрствовать, если ад все равно настороже и не упустит своего?

      Минул пятый год моего монашества, когда приор назначил меня хранителем богатого монастырского мощехранилища, так как брат Кирилл, мой предшественник, заметно одряхлел, ослаб, и отныне его обязанности должен был исполнять я. Среди других реликвий имелись кости Божьих угодников, и щепки от креста Господня, и другие священные предметы, бережно размещенные в чистеньких стеклянных шкапиках, дабы в известные дни народ созерцал их, укрепляясь в богопочитании. Брат Кирилл показывал мне их все по порядку и давал прочесть особые грамоты, заверяющие их подлинность и чудотворные качества. В духовном отношении брат Кирилл лишь немного уступал нашему приору, и я позволил себе высказать недоверие, признаться, одолевавшее меня.

      – Полагаешь ли ты, любезный брат Кирилл, – молвил я, – будто все эти предметы воистину обладают всеми качествами, которые им приписывают? Не подсовывает

8

Я принял иноческое имя Медардус… – День святого Медардуса празднуется католической церковью 8 июня; учрежден в память святого Медардуса, епископа Саленси, что в Пикардии. Имя «Медардус» в романе поэтически предопределяет особое отношение героя к святой Розалии, так как епископ Медард учредил праздник роз, которыми увенчивали достойнейшую девицу в епархии.