Эликсиры дьявола: бумаги найденные после смерти брата Медардуса, капуцина. Эрнст Гофман

по лестнице; по всему замку надрывались уже голоса: «Убийство! Убийство!»

      В темноте мельтешили горящие свечи, поспешные шаги слышались в длинных коридорах; страх сбил меня с толку и загнал меня на безлюдную угловую лестницу.

      Шум и свет преследовали меня, уже поблизости от меня слышался ужасающий крик: «Убийство! Убийство!» Я узнал голоса барона и Рейнгольда, они науськивали слуг.

      Как ускользнуть, где притаиться?

      Когда я шел убивать Евфимию ножом, которым только что зарезал безумного Гермогена, я думал, что просто выйду с окровавленным орудием убийства в руке и в страхе перед моей таинственной властью никто меня не остановит; однако теперь я сам изнывал от смертельного страха. Наконец я выбрался на спасительную лестницу; сутолока переместилась в комнаты баронессы, вокруг стало потише; я спустился в три могучих прыжка, портал был в нескольких шагах. В коридорах снова задребезжал пронзительный крик; что-то подобное я уже слышал в прошлую ночь.

      «Так она мертва, она убита ядом, который предназначала для меня», – невнятно сказал я себе. Из комнат Евфимии снова хлынул свет. Аврелия отчаянно взывала о помощи. И снова ужасный вопль: «Убийство! Убийство!» Это несли труп Гермогена.

      «Не упустите убийцу», – я узнал голос Рейнгольда.

      Я не мог сдержать гневного смеха, его отзвуки гудели в коридорах и в зале, и мой голос был не менее страшен:

      – Безумцы, вы хотите изловить рок, обрушившийся на преступных богохульников?

      Они услышали меня, они столпились на лестнице недвижно, как зачарованные. Я больше не думал о бегстве, я бы вышел к ним, я бы громовыми глаголами поведал о Божьем отмщении, постигшем святотатцев. Однако – о ужас! – передо мной возник Викторин весь в крови, оказывается, то были его слова.

      Ужас шевелил волосы у меня на голове; обезумев от страха, я бросился в парк!

      Выбравшись оттуда, я услышал, что меня преследует конский топот; силы оставили меня, а надо было спасаться; корень дерева – и тот подстерегал меня; я споткнулся, и лошади встали надо мной. То был егерь Викторина.

      – Спаси вас Христос, милостивый господин, – сказал он, – в замке что-то неладное. Кричат об убийстве. Вся деревня поднялась. Все может быть; хорошо еще, что ангел внушил мне седлать коней и скакать сюда из городка; ранец приторочен к седлу, в нем вы найдете все, что вам требуется, милостивый господин. Ведь нам с вами не по дороге, там ведь что-то худое приключилось, не правда ли?

      Я подтянулся и, садясь в седло, отправил егеря обратно в городок, обещав потом с ним снестись. Как только темнота поглотила его, я покинул седло и, стараясь не шуметь, повел лошадь в еловые дебри, черневшие передо мной.