Тотем и табу. Зигмунд Фрейд

с позднейшей в «низшей» форме, из-за чего объекты ее почитания превращаются в объекты отвращения.

      Дальнейшие рассуждения Вундта касаются связи понятия «табу» с ритуалами очищения и жертвоприношения.

II

      Всякий, кто подходит к рассмотрению табу со стороны психоанализа, то есть кто намерен исследовать бессознательную часть душевной жизни индивидуума, должен после недолгого размышления признать, что эти явления вполне ему знакомы. Он встречал людей, вводивших для себя индивидуальные запреты-табу и строго их соблюдавших, в точности как дикари соблюдают общие для всего племени или сообщества ограничения. Не будь у такого человека привычки именовать подобных индивидуумов «пациентами, страдающими навязчивостью», он наверняка посчитал бы подходящим для их состояния определение «болезнь табу». Впрочем, узнав благодаря психоаналитическому методу клиническую этиологию и сущность психологического механизма этой болезни навязчивости, такой человек вряд ли способен удержаться от того, чтобы не использовать свои познания для объяснения соответствующих явлений в психологии народов.

      Правда, стоит предупредить, что сходство табу с болезнью навязчивости может быть сугубо внешним, может относиться лишь к проявлениям того и другого, но не затрагивать сущность. Природа любит пользоваться одинаковыми формами при самых разнообразных биологических соотношениях – к примеру, вспомним ветвистый облик кораллов и растений, сходный с «ветвлением» ряда кристаллов или при образовании некоторых химических осадков. Будет слишком поспешно и малополезно обосновывать выводы, относящиеся к внутреннему сродству, подобным внешним сходством, вытекающим из общности механических условий. Держа в уме это предупреждение, мы все же ни в коем случае не должны отказываться от нашего намерения прибегнуть к сравнению.

* * *

      Наиболее очевидное и бросающееся в глаза сходство навязчивых запретов у нервнобольных с запретами-табу состоит в том, что в обоих случаях отсутствуют мотивировки, а происхождение ограничений загадочно. Они возникают в некий неустановленный момент времени и должны соблюдаться вследствие непреодолимого страха. Тут не требуется угрозы наказания извне, поскольку присутствует внутренняя уверенность, моральная убежденность в том, что нарушение приведет к непереносимому страданию. Больные, страдающие навязчивостью, признаются в смутном чувстве, будто из-за нарушения запрета пострадает кто-то из людей, их окружающих. Какого рода будет вред, им неведомо, да и указанные скудные сведения получаешь чаще всего при искупительных и предохранительных действиях, о которых будет сказано далее, а не при самих запретах.

      Как и для табу, главным запретом и ядром невроза является прикосновение, а потому его порой называют боязнью прикосновения – délire de toucher. Этот запрет распространяется не только на непосредственное телесное прикосновение, но и на всякое другое «вступление в контакт», в переносном