Тотем и табу. Зигмунд Фрейд

своей статье «Происхождение языка» Абель (1885) приводит сведения, обнажающие иные трудности древнего словоупотребления и мышления. Даже сегодня англичанин, чтобы выразить понятие ohne («без»), произносит without (mitohne, «с-без» по-немецки), и то же самое делает восточный пруссак. Само слово with («с»), которое ныне соответствует немецкому mit, первоначально означало «без» и «с», о чем можно судить по словам withdraw («извлекать») и withhold («удерживать»). То же преобразование заметно в немецких словах wider («против») и wieder («вместе с»).

      В сопоставлении с работой сновидения бросается в глаза еще одна примечательная особенность древнеегипетского языка, имеющая важное значение. «В египетском языке слова могут – по-видимому, из этого следует исходить – менять свое звучание наряду со смыслом. Предположим, что немецкое слово gut (“хороший”) на самом деле египетское; тогда оно может означать и “плохой”, и “хороший”, а произноситься как tug и как gut. Многочисленные примеры такого оборачивания звуков, слишком обильные для того, чтобы объяснять их случайностью, встречаются также в арийских[32] и семитских языках. Ограничиваясь в первую очередь германскими языками, отметим следующие слова: Topf – англ. pot («горшок»); англ. boat – tub («лодка – чан»); англ. wait – täuwen («медлить»); англ. hurry – Ruhe («спешить»); англ. care – reck («заботиться»); Balken – Klobe («бревно»). Если обратиться к другим индогерманским языкам, количество соответствующих случаев возрастет: лат. capere – packen («брать»); лат. ren – Niere («почка»); англ. the leaf (Blatt) – лат. folium («лист»); рус. dum-a («думать»), греч. thymos – санскр. mêdh, mûdha («ум»), Mut [ «храбрость»); rauchen – рус. kur-ít («курить»); kreischen – англ. to shriek («вопить») и т. д.».

      Абель пытается объяснить это оборачивание звуков как удвоение или редупликацию корня. Признаюсь, что здесь уже трудно уследить за ходом мысли филолога. Но вспоминается в этой связи, что дети любят играть в переиначивание слов, а работа сновидения часто использует переиначивание сновидческого материала для различных целей. (Меняется порядок уже не звуков, а образов.) Следовательно, кажется более обоснованным выводить оборачивание звуков из некоего более глубинного явления[33].

      Опираясь на сходство между упомянутой в начале моей статьи особенностью работы сновидения и примерами из изучения древнейших языков, можно отыскать подтверждение сложившемуся у нас взгляду на регрессивный, архаический характер выражения мысли во сне. Мы, психиатры, не можем отделаться от подозрения, что лучше понимали бы и переводили язык сновидений, если бы знали больше о развитии языка[34].

      Письмо д-ру Фридриху С. Краусу об «Антропофитии»[35]

      (1910)

      Мой дорогой доктор Краус[36],

      Вы спрашивали, какова, по моему мнению, научная ценность у сборников эротических анекдотов, острот, забавных историй и тому подобного. Нисколько не сомневаюсь в том, что Вы и сами без труда подберете обоснования для публикации таких сборников, но Вам просто хотелось, чтобы я как психолог подтвердил пользу и необходимость такого материала.

      Позволю себе особо выделить следующие два соображения. Когда все

32

То есть индоевропейских. – Примеч. ред.

33

О явлении оборачивания звуков (метатезис), который, быть может, еще теснее связан с работой сновидения, чем противоречивые значения (антитезис), см. также статью Майера-Ринтельна (газета «Кельнише цайтунг» от 7 марта 1909). – Примеч. авт. В. Майер-Ринтельн – немецкий языковед. – Примеч. пер.

34

Правдоподобно также предположить, что первоначальное противоположное значение слов являлось готовым психическим механизмом, который используется по сей день для различных целей при оговорках, в результате чего вслух произносится противоположное тому, что человек хотел сказать. – Примеч. авт.

35

Brief an Dr. Friedrich S. Krauss (26.6.1910) über die Anthropophyteia.

36

Ф. С. Краус – австрийский врач, составитель и издатель «Антропофитии», ежегодного сборника статей и фольклорных текстов по этнологии сексуальности. Сборник не предназначался для широкой публики, его распространяли только среди «ученых, обладающих надлежащей беспристрастностью». Выходил с 1904 по 1913 г., причем с 1910 г. издание сопровождалось громкими судебными процессами. – Примеч. пер.