Каждый выбирает для себя. Владимир Николаевич Князев

командир отряда приказал старейшине подойти к нему. Приставил ствол пистолета к его виску и сказал:

      – Старик, не хотелось бы лишать тебя твоей никчемной и никому не нужной жизни, но, видит Бог – придется, если ты мне не скажешь, кто из них, – он показал на сбившихся в кучу, как стадо овец, людей, – Гомес, по прозвищу Почтальон?

      – Я не знаю такого. В нашей деревне нет ни одного Гомеса.

      – А все ли на месте? Может, мы кого-то упустили или кто-то еще не вернулся с охоты?

      Чуть помедлив, старейшина утвердительно кивнул:

      – Да, все на месте. По одному мы на охоту не ходим.

      Благородный старец не раскрыл бандиту всей правды. Действительно, все жители деревни были здесь, за исключением одного, появившегося неделю назад незнакомца. Он пришел с севера. Сказал, что ждет друзей. Попросил приюта и добавил, что не доставит никому хлопот и о нем никто не должен знать. Но, уже два дня, как он исчез неизвестно куда.

      – Дед, я так понимаю, что, дожив до седин, ты не достиг порога благоразумия. Ты не оставляешь мне выбора. Я мог бы пристрелить тебя прямо сейчас, но, это не даст должного эффекта. Все мужчины, так или иначе, всегда готовы к внезапной смерти, если, конечно, они настоящие. А тебе, тем более, терять нечего. Не сегодня-завтра, сам подохнешь. Так что, часом раньше, часом позже, от пули или от дряхлости – не имеет значения. Совсем другое дело – дети, которые могли бы стать воинами или охотниками. Опять же, женщины. Когда, у всех на глазах, перед тем, как убить, мои бойцы с ними позабавятся, надеюсь, ты поймешь, что не всегда ложь во благо.

      Он махнул рукой, и озверевшие головорезы бросились в толпу. Это напоминало массовое помешательство. Крики, визг, стоны от боли… Между извивающимися телами, в клубах пыли полз, кем-то брошенный маленький ребенок. Он неистово орал. Но, в суматохе, на него никто не обратил внимания. Одна из женщин заметила малыша и бросилась к нему, но удар широкого ножа в грудь, остановил ее навсегда. Толстое, лысое животное, в человеческом обличье, вытерло лезвие о штанину, криво ухмыльнулось, подняло ногу, и тяжелый, кованый ботинок едва не опустился на спину ребенка. Раздался выстрел, и толстяк завалился на спину. Окровавленная женщина стояла на коленях и держала в дрожащих руках, кем-то оброненный револьвер. Главарь банды успел подскочить до второго выстрела и мачете разрубил несчастной голову. Жестокий Молох принял очередную невинную жертву.

      Из глаз сгорбленного годами и горем старейшины, брызнули слезы. Но, он этого не замечал. Они стекали по его морщинистому лицу, и, казалось, соленые струйки, как кислота, прожигают кожу до костей. Он молчал. Он дал слово и обязан его сдержать. Возможно, от этого зависела судьба многих сотен людей, живущих в этой проклятой стране.

      – Стойте! Остановитесь! – раздался истошный женский крик, – я знаю, где тот, кого вы ищете.

      Вожак дикой своры, услышав это, несколько раз выстрелил в воздух. Его подручные, с недовольным бормотанием оторвались от своего