.

путешественников нам представляется уместным вспомнить еще двух выдающихся представителей прошлого в нашем крае – известную всем А. Щетинину и никому, видимо, ныне не известную первую в мире женщину-маркшейдера Л. Цыбину.

      Если начать со знаменитого писателя и исследователя наших нехоженых тогда краев, сыгравшего ключевую роль в освоении Приморья, то его имя вроде бы следовало внести в городскую топонимику; в центре, например, это мог бы быть Океанский проспект. Здесь он оказывается в компании с прапорщиком Комаровым и старостой города Семеновым, да еще и выдвигается на ведущее место над ними, что, разумеется, как раз и соответствует заслугам и месту в ряду достойных почитания. К тому же Океанский проспект извивается по крутым сопкам, совсем как таежные маршруты путешественника. И места, где он пролегает, осваивались по мере разрастания города, а не там, где он только зарождался. Не посторонний для истории факт и то, что первоначальное название проспекта – Китайская улица.

      А вот нынешнюю улицу Арсеньева было бы лучше всего назвать улицей Анны Щетининой, ведь она расположена в районе, напрямую связанном с морем, и буквально в двух шагах от ее квартиры – четырехэтажка прямо напротив вокзала, и крайние слева окна на верхнем этаже как раз и есть ее. Мне довелось бывать в ее квартире, потому что с ее приемышем Ториэлем мы были студентами одной группы. Он никогда не отвечал на наши расспросы о ней или других родственниках, но некоторые знакомые Анны Ивановны полагали, что его отцом мог быть испанец Альварес. Его тетка, первая в мире женщина-капитан, в своем предпенсионном возрасте выглядела очень импозантно, и ее сложению могла бы позавидовать иная студентка. Спорт у ее поколения был в большой чести. Ее квартира целиком и полностью соответствовала стандартам убежденных холостяков – голые стены, очень простая мебель. Косметику она не употребляла. Дело тут не только в избранном ею образе жизни, дело еще и в том, что у поколения двух мировых войн женщины тоже считались боевыми подругами. Не знаю, как другие из нашей компании, но я так ни разу и не решился заговорить с ней. Уж больно высокополетной она смотрелась.

      С приемышем Анны Ивановны Ториэлем мне довелось учиться в одной группе в стенах Дальневосточного госуниверситета. Моя учеба в ДВГУ началась в 1964 году в группе 115 физического факультета. Год спустя на нашем потоке появилось трое вернувшихся из армии, и Ториэль Щетинин оказался именно в нашей группе, когда она стала уже 125-й. Изменение номера означало превращение нас уже во второкурсников, стало быть, до военной службы он был студентом и успел завершить первый курс. Коль он был призван на службу в 1962 году, то тогда год его рождения – 1943-й. Период, когда он и его ровесники стали вступать в трудовой возраст, в качестве одного из последствий военного лихолетья в приросте трудовых ресурсов обозначился провал. Это было названо тогда первой демографической волной (через двадцать лет была еще и вторая в качестве более отдаленного отголоска войны). В армию стали призываться теперь также и студенты. Мне предстояло поступить на военную службу в 1965 году, и к февралю того года я уже прошел все комиссии и даже забросил учебу, однако с первого марта того года вдруг газеты оповестили, что призыв в армию студентов снова отменяется, но одновременно в вузах вводятся военные кафедры, так что из нас стали готовить офицеров запаса. Из всей той подготовки лучше всего помню занятия по дисциплине «Тактика и устав», которую преподавал очень толковый пехотный капитан, и вообще армия выделила для университетской военной кафедры хорошо подготовленных офицеров, и все они производили хорошее впечатление. Еще помню, как на старших курсах нас вывозили несколько раз, переодетых в комбинезоны и с автоматами в руках, в загородную зону, где мы разворачивали батальонную телефонную сеть.