Наваждение. Ирина Островецкая

Расшалившись, он вдруг останавливался и замирал на месте. Изображение строгого лица всплывало в памяти, и шалить уже не хотелось. Тогда мальчик затаивался, затихал и прятался в своей «халабуде» вместе со своим единственным голым солдатом без лица.

      На «заднике» двора Костя сам соорудил «халабуду» из еловых лап, сосновых веток и разного ненужного домашнего хлама и тряпья. Сооружение походило на большую нору непонятного зверя. Внутри можно было находиться в самый сильный дождь. Вода не проникала в середину «халабуды», где всегда было сухо и тепло, благодаря старой, порванной в нескольких местах, клеёнке, которой бабушка раньше застилала обеденный стол. Потом, когда старая клеёнка порвалась, бабушка сменила её на новую, а старую и уже ненужную клеёнку просто выбросила. Старая клеёнка не нужна была бабушке, а Косте она очень даже пригодилась. Он подобрал ценную вещь и приспособил её на крышу своего странного жилища. Бабушка не раз находила его, спящего в «халабуде», и переносила на руках в дом.

      – Вот, видишь, дом себе ты уже построил, правда, в нём только ты уместиться можешь. Но это пока только начало. Ты же вырастешь, и в доме своём не поместишься. Надо будет построить настоящий дом. Когда ты вырастешь, ты, обязательно, построишь новый, большой дом, и сможешь сделать всё остальное, – говорила бабушка и снова, и снова ласково гладила внука по голове. Костя внимательно слушал, и обещал себе делать всё так, чтобы бабушка всегда гордилась своим внуком, но не всегда у него получалось быть слишком послушным, да, и как надо гордиться, Костя не знал.

      ОТЕЦ

      Отец… Он был, и его не было… Отец никогда не мог вылечиться от своей странной падучей и мычащей болезни. Болезнь эта заставляла отца пить горькое лекарство из больших прозрачных, или зелёных бутылок, после чего он не мог ни двигаться, ни слова вымолвить, только махал руками и мычал, пока не засыпал, а засыпая, храпел так, что стены дрожали, и Косте казалось, что отец храпом развалит их избу. Братья говорили, что отец снова «набухался», а бабушка говорила, что папка опять заболел своей странной падучей и мычащей болезнью, от которой лечения у бабушки не было.

      Отец почти никогда самостоятельно не мог дойти до дома, когда возвращался из своих странствий по деревне. Он обычно падал под самым крыльцом и засыпал мертвецким сном. Тогда бабушка перетаскивала храпящее, мычащее, бесчувственное тело в дом, раздевала, что-то ласково приговаривала над вонючим, бородатым страшным и громко храпящим дядькой, а потом уходила на свою половину избы, и Костю забирала с собой. Мальчишка, держа своего послушного солдата за ногу, юрким зверьком сам забирались на печь, дожидался возвращения бабушки, и тогда сказкам не было конца. И в каждой сказке Костя видел себя в главной роли рыцаря, героя-победителя. Он всегда обязательно побеждал своих невидимых врагов, спасал королевну, и засыпал счастливый, с ощущением того, что сила и мужество героя сказок помогли ему справиться со всеми невзгодами, встречавшимися на трудном