Крылатая Анюта. Юрий-Ратимир Иванов

и Анюта, но вокруг солнца во все края разливалось только синее бесконечное небо.

      – Нетути, – удивился мужик, – а ведь испужала малость, холера небесная. Мы уж с Петром кумекали, не планетяне ли явились по наши души. Ведь пошти на стожок уселась энта посудина, под облачко замаскированная.

      – В башке щас ишо гудит, – пробасил второй мужик.

      – Мы вроде пьяных исделались, присели, а тут и ты обозначилась, – вновь заговорил первый мужик, в котором, приблизившись, Аня узнала деда Ивана, дружка своего дедушки.

      – Нетути, – снова крутанул бородой дед Иван, – ну Анька, не девица, а орлица, как на крыльях пять кэмэ по тайге отмахала.

      – Да уж вовремя! – зарокотал бас моложавистого бородача, – Бох нас оборонил чистой душой перед нечистой силой.

      – Я дедушку искать пойду, – сказала девочка, чтобы оборвать непонятный ей разговор.

      – Ступай, Светлая, ступай по лыжне. Они здесь, недалече.

      Лыжня привела Анюту к маленькому озерку.

      – Это ты лечебница? – почему-то вслух спросила Аня.

      – Ле-чеб-ни-ца, – девочка то ли услышала эхо, то ли вода голосом родника прошептала.

      – Дак тут больше двух маралов и не поместится, – рассудила она.

      – По-мес-тит-ся, – прозвучало в ответ.

      Вокруг источника девочка увидела следы косуль, маралов, заячью тропку, отпечатки птичьих лапок. «А водица-то и вправду, видно, целебная», – обрадованно подумала Аня.

      – Це-леб-на-я, – теперь уже не на голос, а на мысль отозвался родник.

      – Ты что, разумный, говорящий?

      – Ра-зум-ный, го-во-ря-щий, – ответил тихий голос родника.

      Девочка опустила руку в источник. Вода была почти горячая, ласковая. Потом выпила из ладошки целебной водицы, омыла потное лицо, открыла глаза и увидела над озером то самое облачко, что явилось ей недавно, и, вскинув в неосознанном порыве ручонки к этой притягивающей большой серебристой птице, напевно заговорила:

      – Летать хочу,

      Хочу летать

      На тучах-облаках,

      На звёздах,

      На луне.

      Но кто поможет мне?

      Но кто поймёт мои мечты?

      Ах, облачко, пойми хоть ты…

      И вдруг снова, как и при спуске со склона, Ане почудилось, что она – лёгкая, летящая, неземная.

      – Внученька! – донёсся вроде издалека родной голос.

      Как будто проснувшись, девочка обернулась и увидела своего деда.

      – Господи, прости и помилуй, – крестился дед.

      – Ты чего, дедуля?

      – Эт, вот померешшилось значит, кха…

      – Что тебе померещилось, деда?

      – Ды так маненько чой-то, а так ничо, – лепетал перепуганно дед, не решаясь сказать внучке, что видел её одновременно поднятой в воздух и на снегу стоящей. Дед приблизился к внучке, ощупал её дрожащей рукой и уже спокойнее перекрестился:

      – Господи, прости меня грешного, глаза солнце перегрело.

      И тут же, заминая свою растерянность, он возвысил голос:

      – Тебя