Статьи о русской литературе (сборник). Николай Чернышевский

не слыхали про любовь;

      А то бы согнала со света

      Меня покойница свекровь. —

      «Да как же ты венчалась, няня?»

      – Так, видно, бог велел. Мой Ваня

      Моложе был меня, мой свет,

      А было мне тринадцать лет.

      Недели две ходила сваха

      К моей родне, и наконец

      Благословил меня отец.

      Я горько плакала со страха,

      Мне с плачем косу расплели,

      И с пеньем в церковь повели.

      – И вот ввели в семью чужую...

      Вот как пишет истинно народный, истинно национальный поэт! В словах няни, простых и народных, без тривияльности и пошлости, заключается полная и яркая картина внутренней домашней жизни народа, его взгляд на отношения полов, на любовь, на брак... И это сделано великим поэтом одною чертою, вскользь, мимоходом брошенною!.. Как хороши эти добродушные и простодушные стихи:

      – И, полно, Таня! В эти лета

      Мы не знавали про любовь;

      А то бы согнала со света

      Меня покойница свекровь!

      Как жаль, что именно такая народность не дается многим нашим поэтам, которые так хлопочут о народности – и добиваются одной площадной тривияльности...

      Татьяна вдруг решается писать к Онегину: порыв наивный и благородный; но его источник не в сознании, а в бессознательности: бедная девушка не знала, что делала. После, когда она стала знатною барынею, для нее совершенно исчезла возможность таких наивно-великодушных движений сердца... Письмо Татьяны свело с ума всех русских читателей, когда появилась третья глава «Онегина». Мы вместе со всеми думали в нем видеть высочайший образец откровения женского сердца. Сам поэт, кажется, без всякой иронии, без всякой задней мысли и писал и читал это письмо. Но с тех пор много воды утекло... Письмо Татьяны прекрасно и теперь, хотя уже и отзывается немножко какою-то детскостию, чем-то «романическим». Иначе и быть не могло: язык страстей был так нов и недоступен нравственно немотствующей Татьяне: она не умела бы ни понять, ни выразить собственных своих ощущений, если бы не прибегла к помощи впечатлений, оставленных на ее памяти плохими и хорошими романами, без толку и без разбора читанными ею... Начало письма превосходно: оно проникнуто простым искренним чувством; в нем Татьяна является сама собою:

      Я к вам пишу – чего же боле?

      Что я могу еще сказать?

      Теперь, я знаю, в вашей воле

      Меня презреньем наказать.

      Но вы, к моей несчастной доле

      Хоть каплю жалости храня,

      Вы не оставите меня.

      Сначала я молчать хотела;

      Поверьте: моего стыда

      Вы не узнали б никогда,

      Когда б надежду я имела,

      Хоть редко, хоть в неделю раз

      В деревне нашей видеть вас,

      Чтоб только слышать ваши речи,

      Вам слово молвить, и потом

      Все думать, думать об одном

      И день и ночь до новой встречи.

      Но, говорят, вы нелюдим;

      В глуши, в деревне, все вам скучно,

      А мы... ничем мы не блестим,

      Хоть вам и рады простодушно.

      Зачем вы посетили нас?

      В