Борьба за огонь. Жозеф Анри Рони-старший

лицо Агу, казалось, состояло из огромного рта, окаймленного кровавой полосой толстых губ. Глаза горели зеленым огнем. Руки казались особенно длинными на коротком, коренастом туловище, а плечи – непомерно широкими. Весь облик Агу говорил о его чудовищной силе: звериной, свирепой, не знающей пощады.

      Никто не знал, как велика эта сила. Агу никогда не мерился ею на состязаниях ни с Фаумом, ни с Му, ни с Нао. Но все знали, что тот, кто становился на его пути, неизменно терпел поражение. Счастлив был воин, отделавшийся одним увечьем; многие расстались с жизнью, и Агу присоединил их скальпы к своим прежним трофеям.

      Агу жил в стороне от становища, вместе с двумя своими братьями, такими же волосатыми и свирепыми, как он сам, и с несколькими женщинами, забитыми и несчастными созданиями, обреченными на ужасающее рабское существование.

      Даже среди суровых друг к другу и беспощадных ко всем остальным представителям человеческого рода уламров сыновья Зубра выделялись своей жестокостью и кровожадностью. Смутное недовольство ими росло среди племени – первая попытка людей объединиться перед лицом подобной опасности и общими силами противостоять ей.

      Группа сторонников окружала Нао, которому многие соплеменники ставили в упрек его снисходительность к поверженным врагам и незлопамятность. Но эти же качества привлекали к могучему воину сердца тех, кого природа обделила ловкостью и физической силой.

      Фаум ненавидел Агу не меньше, чем сына Леопарда, а боялся его еще больше. Союз трех косматых братьев казался ему непобедимым. Если один из них жаждал чьей-нибудь смерти, два других хотели того же. Тот, кто осмелился бы объявить Агу войну, должен был либо погибнуть, либо уничтожить всех трех братьев.

      Фаум искал союза с сыновьями Зубра, но они всегда уклонялись от его заискиваний, полные глухого недоверия ко всем людям и неспособные поверить ни в слова, ни в поступки. Всякое проявление симпатии они воспринимали с подозрением и не признавали иного вида лести, кроме панического страха перед их звериной силой.

      В глубине души Фаум был, пожалуй, так же недоверчив и безжалостен, как Агу и его братья, но он обладал несомненными качествами вождя: заботился о нуждах племени, был снисходителен к своим приверженцам, решителен, храбр, верен данному слову и по-своему справедлив и прям.

      Фаум ответил с легким оттенком предупредительности в голосе:

      – Если сын Зубра вернет Огонь уламрам, он получит Гаммлу без выкупа и станет вторым вождем племени, которому все воины будут подчиняться во время моего отсутствия.

      Агу слушал речь Фаума с грубым равнодушием, не отрывая жадного взгляда от лица Гаммлы. Его маленькие глазки вдруг сверкнули угрозой.

      – Дочь Болота будет принадлежать сыну Зубра! – крикнул он хрипло. – Смерть тому, кто посмеет посягнуть на нее!

      Эти слова возбудили гнев Нао. Он принял страшный вызов.

      – Гаммла достанется тому, кто вернет племени Огонь! – провозгласил он звучным голосом.

      – Сын Зубра вернет