Мошенничество в сфере кредитования. Вопросы обоснованности состава преступления и уголовно-правового поощрения за позитивное посткриминальное поведение. С. М. Мкртчян

ьного снижения доли просроченной задолженности в общем объеме кредитов экономике (в 2016 году – 6,7 %, в 2017 году – 6,6 %) наблюдается повышение удельного веса проблемных и безнадежных ссуд в общем объеме ссуд всем категориям заемщиков (с 9,4 % в 2016 году до 10 % в 2017 году)². При этом, по оценкам некоторых экспертов, потери кредитных организаций от кредитного мошенничества только в 2016 году превысили 13,67 млрд руб.³ Указанные сведения наглядно свидетельствуют о том, что действие новой нормы не способно сдержать активность мошенников в соответствующем секторе экономики.

      Не оправдались и надежды инициаторов дополнения УК РФ ст. 159¹ на то, что новый состав преступления будет способствовать преодолению правоприменительных ошибок при квалификации мошеннических действий в кредитно-банковской сфере. Напротив, проблем и противоречий стало гораздо больше. Например, судя по результатам проведенного опроса, значительная часть практических работников считает, что появление в УК РФ рассматриваемой статьи не только не облегчило процесса квалификации преступных деяний, но и существенно усложнило уголовно-правовую оценку кредитного мошенничества ввиду обострения вопросов конкуренции норм и совокупности преступлений (33,6 %)⁴. Так, вовсе не упрощает правоприменение то обстоятельство, что далеко не все проявления кредитного мошенничества охватываются ст. 159¹ УК РФ.

      Критическое отношение к упомянутому Федеральному закону может быть оправдано также тем, что законодатель, создавая новые конструкции в целях противодействия обману в кредитно-банковской сфере, не закрепляет в то же время адекватных мер реагирования на случаи противоправных деяний со стороны некоторых недобросовестных служащих кредитных организаций, использующих в преступных целях затруднительное материальное или иное стесненное положение граждан. Существующие уголовно-правовые средства не позволяют в должной мере учитывать факт совершения преступления в условиях тяжелой жизненной ситуации и при квалификации мошеннических действий заемщика.

      Отсутствие заметных успехов в противодействии мошенническим посягательствам в кредитно-банковском секторе заставляет задуматься над проблемой социально-правовой обусловленности состава мошенничества в сфере кредитования.

      На фоне произведенной законодателем дифференциации уголовной ответственности за мошенничество высвечиваются также новые аспекты обоснованности реализации оснований уголовно-правового поощрения в отношении лиц, завладевших путем мошеннических действий кредитными денежными средствами, но совершивших впоследствии позитивные поступки. Это, во-первых, объясняется расширением круга преступных деяний, за которые кредитные мошенники могут быть освобождены от уголовной ответственности согласно ст. 75 и 76 УК РФ, в связи с некоторым изменением границ для отнесения преступления, предусмотренного ст. 159¹ УК РФ, к преступлениям средней тяжести в сравнении с посягательствами, охватываемыми ч. 1–4 ст. 159 УК РФ. Во-вторых, законодательное обособление мошенничества в сфере кредитования требует концентрации внимания на особенностях применения названных статей Общей части Уголовного кодекса Российской Федерации и его ст. 61 и 62 к лицам, совершившим мошеннические действия рассматриваемого вида, а также выяснения, насколько данные особенности учитываются правоприменителем.

      Такое исследование представляется немаловажным, если учесть востребованность института уголовно-правового поощрения при юридической оценке преступного поведения, квалифицируемого по ст. 159–159⁶ УК РФ. Актуально, в частности, установить, способны ли служить основанием для уголовно-правового поощрения (а если способны, то какого именно) частичная выплата основной части долга или процентов, дача виновным признательных показаний в условиях, когда он задержан на месте совершения преступления при попытке получения кредита, а равно определить, приемлемо ли освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием и примирением с потерпевшим к гражданам, неоднократно получавшим кредиты путем мошеннического обмана. В-третьих, в глубоком исследовании нуждаются также положения ст. 76² УК РФ, включенной в российское уголовное законодательство Федеральным законом от 03.07.2016 № 323-ФЗ. Предусмотренное указанной статьей основание освобождения от уголовной ответственности, судя по изученным материалам, применяется практическими работниками к лицам, совершившим мошенничество в сфере кредитования, однако далеко не всегда обоснованно. Например, большинство правоприменителей (по данным нашего опроса – 58,9 % респондентов) полагает достаточной для назначения взамен уголовной ответственности судебного штрафа констатацию факта возмещения ущерба кредитной организации. Подобная ошибочная, как представляется, практика в своей основе имеет как отсутствие в законе четкого описания основания для применения ст. 76² УК РФ, так и игнорирование компетентными органами специфики проявления соответствующих обстоятельств при реализации данного основания в отношении лица, совершившего мошенничество в сфере кредитования.

      Следует вместе с тем отметить, что научные основы для освещения заявленной тематики начали складываться задолго до внесения в уголовное законодательство всех рассматриваемых изменений. Вопросы