Книга про Иваново (город incognito). Дмитрий Фалеев

гвоздь“, и в сердце ему этот гвоздь не вбили – вбили только в руки и в ноги. И когда Иисус воскрес, Он сказал, что цыгане пускай живут – всю жизнь, всю вечность, – и Я им разрешаю: как они воровали, так пускай воруют, никакого наказания за это им не будет, потому что цыганенок украл у палача гвоздь».

      Крестины закончились – у церковных ворот стреляют шампанским, из салонов автомобилей звучит цыганская музыка, кто-то приплясывает.

      Возвращаемся в Авдотьино. Поздний апрель, и по табору не пройти – он на этой неделе превратился в болото! Гостям на входе надо выдавать ходули или охотничьи сапоги. Дети, забравшиеся на кучу песка, рубероида и бревен, возвышающуюся над грязью, чувствуют себя как жертвы кораблекрушения, вынесенные на остров, но детям все забава! Чумазые и шумные, они бегают и скачут, как все дети на свете.

      От дома к дому настелены гати – фанерки и доски, куски ДСП, – но это бесполезно: все равно утонешь, рано или поздно эта гать кончается, и последние три метра до собственного дома цыган преодолевает с решимостью вездехода. Привезти щебенки, обустроить территорию – на все нужны деньги, а цыгане жмутся. Им проще дождаться, когда все растает и высохнет бесплатно, само собой. Слово «субботник» на цыганский язык не переводится (как и слово «Родина»).

      В домах красуются накрытые столы. Обычай требует, чтобы мужчины обошли в этот день все дома и семьи, живущие в таборе, и поздравили хозяев. Родители новоокрещенных детей дарят крестным отцам небольшие подарки – майки, рубашки в таком количестве, что за десять лет не сносишь, а крестный отец обязан подарить крестнику что-то от себя, а когда тому исполнится лет тринадцать–пятнадцать, крестный отец его должен женить.

      – Он идет уже сватом, ищет невесту и женит его, – рассказывает Слава, аккордеонист с «косолапой душой» и такой же косолапой музыкой и песнями. Зажигательные, летучие балканские мелодии ему не даются – пальцы огрубели и потеряли ловкость.

      Когда Слава говорит, то сами цыгане не всегда понимают, что он бормочет. Создается впечатление, что рядом с вами стрекочет низким тембром огромный жук.

      Обход продолжается. Женщины и дети кричат: «Ура!» или «Караул!», но это от радости.

      Еще по пятьдесят – и появляется гитара. Она – с пробоиной. «Это после боя!» – похваляются цыгане. Интересно узнать: орудием защиты или нападения послужил инструмент?

      Мужики за столом поют натужными грудными голосами «Загэйом мэ ко рома» и «Калинушка, прими». Сверху на них смотрят «Незнакомка» Крамского и «Всадница» Брюллова. Колоритная бабушка с необъятной фигурой цыганской матроны водрузилась на стул, ножки у которого не толще макаронины и вот-вот подломятся. Но бабушка заслушалась, утирает глаза платком и не чувствует опасности. Правой рукой она опирается на клюку, а бордовая косынка, повязанная вокруг головы, делает ее похожей на атаманшу пиратов. Круглое лицо с глубокими подглазинами выражает мужественный и властный характер.

      А куда делся Джоник? Уже два часа дня, а он все храпит – после вчерашнего; так Пасху отметил, что никак