Истории из соседней палаты. Услышано и рассказано ревматологом. Елена Выставкина

вот Сережиной ноге повезло – они вылетели. И наконец к его ноге пришло самое главное и спасительное в этой ситуации – покой. Покой и время для восстановления.

      Финал был громким и эмоциональным. Не только для тех, кто был на сцене. Остальные участники, зрители, болельщики танцевали, прыгали, скандировали, болели.

      Сережа пообещал, что начнет беречь ногу дома. Но без карданных нагрузок уже стало отлично.

      Моей руке на терапии – тоже. Я отыграла песню на ура. До сих пор пересматриваю видео и не верю, что все это происходило со мной.

      Вернувшись в Ростов, я сделала перерыв в занятиях на два месяца. А потом пошла на углубленное изучение техники замаха и удара. Оказалось, там масса нюансов. Но это уже другая история.

      Сережа отчитался о полном исчезновении боли через три недели после игр.

      Ну не молодцы ли мы, ударники?

      Осенью планирую поехать на следующие Олимпийские игры. Выбираю песню. Работаю над техникой – над замахом и ударом.

      Битва с бляшками

      Глава 7

      Будем честны: борьба с хроническими прогрессирующими заболеваниями отнимает массу сил. И времени. И денег.

      Оно и понятно. Выдали тебе – непонятно за что – болезнь. Болезнь непростую – аутоиммунную.

      Аутоиммунную, то есть враг внутри тебя. Твое тело – оппонент самому себе. То еще удовольствие – жить с противником бок о бок. Сосуществовать в одном теле с вражескими агентами – аутоиммунными антителами.

      Принять, что одна часть тебя хочет сожрать/разрушить остальную часть тебя же. И более того, если этот процесс пожирания, разрушения не остановить, он будет идти вперед. Неумолимо, день за днем. Именно поэтому заболевание и называют прогрессирующим.

      Добивает то, что заболевание хроническое, то есть на всю жизнь.

      «ТЫ БУДЕШЬ БОЛЕТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!» – звучит как проклятие, не находите?

      Именно поэтому принять диагноз из уст врача в первый раз невыносимо сложно. Сначала кажется, что и вовсе невозможно. И в пятый, и в двенадцатый. Внутреннее сопротивление такой крышесносной информации может быть долгим.

      Помните, раньше гонец, приносящий дурные вести, лишался головы? В нашем случае гонец – это врач. И я тот самый человек, которого раньше лишили бы головы за такие новости.

      Что я вижу, когда впервые сообщаю пациенту о его диагнозе? Непонимание. Неверие. Злость. Страх. И в очень редких случаях – облегчение.

      – Наконец-то стало понятно, почему мне так фигово, док, – облегчение может звучать и так. На самом деле это самое конструктивное начало, если мы не теряем время на борьбу со злостью, с желанием спрятаться и ждать, когда рассосется само.

      Но в этой истории все было несколько иначе. Да что уж там – совсем иначе.

      – Здравствуйте, Владимир Трифонович!

      У меня на приеме пациент – мужчина 35 лет. Работает в силовых органах. Выше меня на две головы. Косая сажень в плечах.

      Пришел на прием один. Не то чтобы я не верила в мужскую самостоятельность, но то ли менталитет у нас такой, то ли