Час негодяев. Александр Афанасьев

со связями наверху. Мы не первый раз на него пашем. Мутный до предела. Дважды мы сопровождали его в Эрбиль…

      Подошел Дюбуа. Подозрительно посмотрел на Бриса.

      – Мы забираем этого парня. Есть возражения?

      Брис пожал плечами, отошел в сторону.

      Они зачитали Тищенко его права на английском и на всякий случай на русском, затем снова надели на него наручники и вывели из комнаты. По звонку Дюбуа в аэропорт прибыло подкрепление – группа парней из Команды по освобождению заложников. У них в АТЦ постоянно была дежурная группа.

      Цэрэушники молча посторонились.

      Машина оказалась на месте, они посадили Тищенко на заднее сиденье. Одного. Дюбуа сел за руль, Козак – справа от него…

      – Ничего не хочешь сказать? – спросил Дюбуа.

      – Тот парень – мой сержант в Корпусе. Сейчас – группа поддержки спецопераций.

      – Интересно. А их можно задействовать в США?

      К «Шевроле» подошел старший агент дежурной смены ГОЗ, они прибыли в аэропорт на черном бронированном «Шевроле Тахо» с перемигивающимися красными и синими огнями под приборной решеткой.

      – Сэр…

      – Давай за нами.

      – Сэр, может, лучше пересадить задержанного к нам? У нас бронированная машина.

      – У нас тоже. Просто езжайте за нами.

      – Есть, сэр.

      – Черт… – сказал Дюбуа, выворачивая руль, – что-то все это хреново выглядит…

      Разворачиваться у аэропорта было не нужно – они просто тронулись вперед и вышли на круговерть развязок, ведущих сразу к нескольким федеральным дорогам и дорогам штата.

      – Эй, парень! – сказал Дюбуа по-английски. – Ничего не хочешь нам сказать? Зачем ты нужен ЦРУ, а?

      …

      – Имей в виду, ЦРУ отожмет тебя как грязную тряпку в тазик с водой, а потом выбросит. Это те еще сукины дети. А вот мы можем провести тебя по программе защиты свидетелей. Новое имя, американское гражданство и домик на Среднем Западе. Ничего не хочешь сказать?

      …

      – Если у тебя есть информация о теракте в Штатах, лучше тебе сказать ее сейчас. Пока не попал в Райкерс.

      – Полегче, босс, – сказал Козак.

      – Да ни хрена. Вы, русские, все горазды врать.

      Верно?

      …

      – Ты думаешь, он тебе правду сказал? Да ни хрена. Нет у него ничего.

      Конечно же, Козак не воспринимал оскорбительные для его национального достоинства слова. Он попал в обучение к мастеру своего дела и знал, что в ремесле сыщика надо быть настоящим лицедеем. Если ты не умеешь играть реальностью для подозреваемого, то ни одного преступления не раскроешь. Разве только самые простые – например, чернокожий придурок уделал ножом соседа по пьяни… но это не работа ФБР. Это работа полиции, ФБР вызывают только в сложных случаях…

      Движение!

      Он не успел осознать, что происходит, просто опыт подсказал ему, что впереди что-то не так, какое-то движение впереди и вверху. А в следующее мгновение в лобовое стекло машины попала пуля пятидесятого калибра…

      И пробила его…

      Он не раз бывал под обстрелом – в конце концов, он служил не просто