Пли! Пушкарь из будущего. Юрий Корчевский

зрелого возраста с окладистой бородой. Я остановился – все равно встретимся.

      Телега поравнялась со мной, мужичок натянул вожжи, и телега остановилась. Глядел мужичок настороженно, в телеге под рукой лежал топор. Конечно, рядом с лесом стоит неизвестно кто в грязной и местами драной одежде, незнакомый, а в деревнях все обычно друг друга знают.

      Я поздоровался, как мог вежливо, мужик степенно ответил: «И ты будь здрав». Говор был какой-то странный. Я поинтересовался, далеко ли до города, и тут же услышал в ответ: «А до какого?» Это меня огорошило. Да ведь от моего родного города, где и произошла авария, километров сорок не было других городов!

      – А какой ближе?

      – Так до Касимова верст двадцать, а до Лашмы и более будет.

      Я не мог сообразить, где это? Ближе двухсот-трехсот километров – таких точно не было, что за область-то?

      Мужик, глядя на мою вытянутую физиономию, добавил:

      – Рязанские мы.

      Вот это ешкин кот! Это же верная тысяча километров от моего города и дома. Попросившись подъехать хоть до ближайшей деревни, уселся на подводу. Тряское оказалось средство передвижения, на всех корнях деревьев, выбоинах тряслась и подпрыгивала так, что екали кишки. Глянул на часы и, заметив удивленный взгляд мужика, брошенный искоса, спросил:

      – А день-то какой?

      – Знамо дело, среда

      – А месяц?

      – Травень

      – А год?

      – Семь тысяч сто двадцать первый от сотворения мира. – Мужик перекрестился.

      Если бы я не сидел на телеге, точно упал. Дико вытаращившись на мужика, я ожидал усмешки от неудачной шутки, а глаза шарили в поисках подтверждения по одежде возницы. Учитывая, что в мое время нестоличные жители одевались с рынков, где было в основном китайское и турецкое барахло, на ямщике не было вещей с молниями и заклепками, не было часов, не было туфель, а сапоги короткие, черные, с подошвой без каблука.

      За плавным изгибом дороги, которая огибала лесной мысок, показалась деревня. Я жадно вглядывался, ища зримые признаки цивилизации: остовы брошенной сельскохозяйственной техники, линии электропередачи с проводами, телевизионные антенны. Ничего этого видно не было. Нехорошее предчувствие холодной змеей заползало в душу, под ложечкой сделалось пусто.

      Похоже, мужик не шутил.

      Тряхнув бородой в сторону деревни, мужик промолвил:

      – Вот и весь, Пашутино прозывается, боярина Ашуркова.

      Мне никак не верилось в то, что вижу и слышу. Я попробовал снова включить сотовый. «Сименс» исправно выдал – «подтвердите включение», а дальше поиск сети и все – никакой сети и не было.

      – Слышишь, мужик, а переночевать-то здесь можно где?

      – Так постоялых дворов нету здесь, токмо в городе, но ежели заплатишь за постой, у меня остановись.

      Хорошо сказать – заплатишь, а чем? Я начал рыться в карманах – российские монеты, бумажные деньги, даже сто долларов от «братков» были, но