Рабыня для чудовища востока. Айза Блэк

забрали из камеры. Только вопреки ожиданиям не повели к адвокату. Меня закрыли в маленькой клетке, где-то в подвале. Три стены и железная решетка. Вначале я обрадовалась, пусть клетка, ничего страшного, главное, что нет этих страшных женщин. Меня тут возможно, покормят, и никто не станет отнимать еду. Не будет этих жутких истязаний. Снова хочется пить, живот сводит от голода, веки закрываются от усталости. Я легла на железную койку, застеленную простыней, тут даже нет матраса. Тут же железо впилось в тело. Это кровать для пыток, не иначе.

      Только моя радость от уединения была мимолетной. Тут дикий холод. Моя одежда – порванные джинсы и легкий свитшот, тоже уже изрядно продырявленный за время пребывания в казенных стенах, мало спасали. Минут через тридцать, я уже кидалась на решетку, молила меня выпустить. Тело леденело, кровь застывала в венах, превращалась в лед. Я не могла думать, сидеть, металась по клетке, в отчаянной попытке согреться. Приседала, отжималась, прыгала. На время эти действия помогли, но вскоре я выдохлась, и холод с еще большим остервенением стал атаковать меня.

      Не знаю, сколько прошло времени. Я сижу, обняв себя за колени, укутавшись замызганной простыней, зубы отбивают чечетку. Руки и ноги так замерзли, что я перестала их чувствовать.

      – Здравствуйте, Анжелика Александровна, – голос адвоката в этот момент показался мне спасательным кругом.

      – Вениамин Дмитриевич, как хорошо, что вы пришли! – поднимаю голову, язык еле шевелится, кажется, примерз к небу. Не узнаю свой голос, но продолжаю говорить. – Тут ужасно холодно! Они нарушают мои права! Даже если я подозреваемая, то я все равно человек! С людьми так нельзя! Пожалуйста, решите вопрос!

      – Так я как раз и пожаловал с новостями, – улыбается, а глаза колючие, жесткие. От его взгляда становится еще холодней. – У вас один шанс избежать незавидной участи. Поверьте, теперешние ваши условия это только начало.

      – Что значит начало? Вы ведь как адвокат должны отстаивать мои права? Серж говорил вы лучший! А тут явные нарушения! – меня колотит, начинается истерика.

      Я так хочу просто согреться. Силы на исходе. Не смогу. Не выдержу больше.

      – Тебе,– внезапно переходит на ты, – Я ничего не должен, – скалится, и от одного этого оскала мне становится страшно.

      Омерзительная догадка пронзает мозг. Я гоню ее прочь, но она все сильнее атакует. Они хотели денег? Я подписала и теперь не нужна… Неужели Серж мог так поступить? Нет. Не верю! Только не мой Серж! Сразу вспоминаю, как он ухаживал. Наши свидания переполненные нежности и романтики. Хватаюсь за воспоминания, отгоняю черные мысли.

      – Вам… оплатили работу… вы обещали помочь… – теряюсь, я в панике, мысли путаются. Еще и этот холод, он сковывает, замедляет все процессы.

      – Ты влипла по уши. За сына Максимовски тебя тут сгноят. И не надо петь мне про права. У тебя их нет. Считай, суд состоялся – приговор пожизненно. И уж поверь, то что сейчас с тобой происходит, покажется раем. Не знаешь, как ломают людей? Скоро на практике прочувствуешь, – он