Я тебя не знаю. Иван Коваленко

с тобой, а потом пойду не к нему, а в отделение полиции. Но он и ошибается: «всего» в моей жизни нет.

      – Когда вы прекратите избегать друг друга? – спросил Тимофей.

      Варвара горько усмехнулась, и это могло означать что угодно – в том числе и «никогда».

      А свадьбу их отмечали всем участком: Варвара-краса наконец-то нашла избранника. Хотя на самом деле все было иначе, и это жених нашел ее. Хотя однажды признался, что сотрудников полиции никогда не любил. Но ее полюбил и пообещал, что будет с ней и в радости, и в скорбях, и для нее старался измениться к лучшему.

      Но что делать с одиночеством? И как вести себя, когда оно становится привычкой?

      Такие вопросы он задавал Варваре, когда она пропадала на несколько ночей подряд, а если и возвращалась, то под утро и усталая настолько, что ни об объятиях, ни еще о чем-то не могло быть и речи. Она была спящим человеком, а спящих лучше не будить.

      – Ну а ты, – спросила Варвара, – молчал сегодня?

      – Да, но, представляешь, это ни к чему не привело.

      – Он оказался насквозь лжецом?

      – Она. И то, что она лжет, я знаю. Но это знание ни о чем. Я ничего не почувствовал.

      – Тогда откуда ты знаешь?

      – Ну ты же знаешь, что твой муж ни в чем не виноват?

      Варвара не сразу, но кивнула.

      – Вот и я знаю.

      – Но она не твоя жена.

      – Она из тех людей, что даются свыше, даже если встречаешься с ними вот так, после преступления: ты – следователь, а она – якобы несчастная вдова. Ее и вдовой-то не назвать. Так, подруга.

      Вскоре они расстались. Варвара пошла работать, он – тоже.

      Иногда дни бывают долгими, иногда короткими. А иногда тянутся бесконечно, и ничто их не остановит.

      Лицо Алисы Григоренко перед его лицом в переносном смысле, потому что сидит Тимофей дома в своем кресле. Рядом горит торшер, и обстановка может показаться уютной. Если бы не ее лицо.

      Она же не настолько безрассудная, чтобы травить таблетками! Только безумная будет поступать, как она. Но и поймать ее он не может. Ни одной прямой улики, а только вполне закономерные вопросы:

      – если она невиновна, то как утром поняла, что он мертв, если лежала с ним в одной постели;

      – а если виновна, то почему провернула все именно так: если уж давать ему таблетки, то по полной, а доза, судя по отчету, была «на грани», могла убить, а могла и нет.

      – почему никуда не исчезла;

      – почему ничего не сделала с запиской?

      А записка перед ним: «Среда, 11.00, галерея “Петровка”».

      Это не просто мероприятие, а шаг в будущее: наконец-то художник Давид получает приглашение (это уже выяснено) на организацию выставки. Никаких затрат с его стороны, хорошая реклама, хороший процент с продаж (которые обязательно будут).

      Зачем убивать себя, когда дела начинают идти в гору?

      Однако на допросе