Стимпанк! (сборник). Антология

движением. Его глава и знамя, королевское высочество принцесса Люси, встретилась с каждым магистратом, советником, олдерменом и церковным старостой в колонии. Засучив рукава до самых плеч, она рубила правду-матку и ставила вопрос о положении детей, работающих в информационных цехах по всей стране, жестким ребром. В большом масштабе пользы от этой дамской деятельности, конечно, было немного, зато в малом повсюду прокатился слух, что власти намерены круто прижать всех мастеров, чьи малолетние служащие пострадали на производстве. Это дало «Агате» несколько месяцев передышки, прежде чем у нас на пороге объявилось новое мясо.

      Это самое мясо предстало в облике заплаканного мальчишки лет одиннадцати – ровно столько же было мне, когда меня сюда привезли. У него недоставало левой ноги до самого бедра. На ее месте имелся примитивный железный протез, притачанный грубым и плохо подогнанным ременным крепежом, наверняка жутко травмировавшим культю. Еще у него был кособокий, занозистый костыль – добрые сестры закупали такие оптом у нечистоплотных производителей, которым было откровенно положить на то, как живые люди будут пользоваться этой дрянью.

      Звали мальчишку Уильямом Сансуси. Он был метис и прибыл в Грязнойорк прямиком из лесов Нижней Канады в поисках работы – а нашел железного монстра, который без малейших зазрений совести откусил ему ногу. По-английски он говорил с дремучим французским акцентом, а когда сильно грустил, вообще переходил на простонародный жуаль[4].

      Привели его в пятницу после обеда. Мы знали, что сестры на подходе: они прислали нарочного с телеграммой, чтобы Дробила приготовил гнездышко для нового птенчика. Монти собирался спустить нашего заводного друга, чтобы он подошел к дверям и поручкался с сестрами, но мы сказали, что он спятил: слишком много всего могло пойти наперекосяк. Стоит монахиням прознать, что мы тут вытворяем, и болтаться нам всем, полным составом, на Кинг-стрит – лишь бы веревок хватило.

      Скрепя сердце Монти сдался, и мы усадили воспитателя в пухлое кресло в гостиной. Монти приготовился беседовать с сестрами. Я притулился рядом, чтобы в нужный момент поставить робота на ноги и протянуть новоприбывшему холодную искусственную руку.

      Все прошло хорошо – в тот день. Сестры исполнили богоугодное дело и угромыхали на своей натужно пыхтящей колымаге. Мы вылезли из-за кресла, и Монти немедленно ринулся в атаку на скоростном французском жаргоне, неистово жестикулируя и скача вокруг новичка с железной ноги на здоровую. По мере того, как перед потрясенным Уильямом разворачивались преданья старины глубокой, глаза его становились все больше и больше и уже могли тягаться размером с блюдцами. Дело довершил громкий лязг, с которым Монти долбанул робота в механическую грудь. Уильям отпрыгнул и зайцем кинулся к двери.

      – Подожди, подожди! – заорал Монти, спешно переходя на английский. – Да погоди же ты, идиот! Это лучший день твоей жизни, юный Уильям! Если бы не мы, тебя ожидали бы муки и рабство. А между тем

4

Французский просторечный говор.