Орелинская сага. Книга третья. Марина Алиева

Форфан. – Он прилетел на рассвете, очень волнуется и просит принять его сразу же, как только Правитель будет в состоянии это сделать.

      Донахтир очень удивился.

      – Прилетел? Сам? Неужели он предугадал то, что я собирался у него спросить?

      – Не знаю, – пожал плечами Форфан. – Нам он ничего не сказал. Говорит, что прежде всего его должен выслушать Великий Иглон…

      – Хорошо, пусть придет. И, раз уж все так секретно и срочно, я вас больше не задерживаю. Думаю, численность отрядов коглов и рофинов вы определите сами. Но, когда прилетят леппы, немедленно оповестите меня – я хочу услышать, что они скажут.

      Иглоны и Форфан с поклонами удалились, и, почти тут же, в покои Правителя вбежал взволнованный старейшина летописцев. Он так спешил сообщить свою новость, что кланяться начал прямо на ходу, споткнулся, не удержался на ногах, и упал бы, не подхвати его Великий Иглон.

      Острая боль немедленно взорвалась в раненной руке.

      Донахтир застонал, закусив губу и повергая Дихтильфа в ужас.

      – О! Простите меня, Правитель! – в свою очередь, подхватывая Великого Иглона, запричитал Летописец. – Я так спешил…, хотел скорее сообщить… Как ужасно! Сейчас я позову ольтов!.

      – Нет! – прорычал Донахтир, справляясь с болью и пряча глаза с проступившими слезами. – Сейчас все пройдет, я только присяду.

      Кое-как он добрался до скамьи, сел и с облегчением откинулся к стене. Боль постепенно уходила, но на повязке проступили красные пятна, расплывающиеся прямо на глазах. Летописец уставился на них с ужасом.

      – Правитель, – прошептал он, – вам срочно нужно залечивать раны!

      – Я отслал дежурного ольта, – ответил Донахтир, стараясь не смотреть на разбухающую повязку.

      Дихтильф замер. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается или испытывает сомнения.

      – Говори, говори, – кивнул головой Донахтир, – я могу тебя выслушать.

      Летописец шумно вздохнул, проглотил ком в горле и с запинкой произнес:

      – Правитель, прежде чем начать говорить, я бы хотел взглянуть на внутреннюю сторону твоих крыльев.

      Мало что понимая, Донахтир раскрыл одно крыло, чувствуя, что сил у него не осталось даже на то, чтобы удивиться. В голове началось легкое пока еще головокружение, в теле нарастала слабость, и Великий Иглон заранее стыдился, представляя себе, как призовет ольтов, и, чего от них наслушается.

      «Странно, что Дихтильф не торопится бежать за ними», – туманной мыслью пронеслось в мозгу.

      Донахтир поднял наливающиеся мукой глаза на летописца, который даже присел, чтобы лучше рассмотреть крылья, и с удивлением увидел, что лицо Дихтильфа озаряется счастливой улыбкой.

      – Великий Иглон, – изменившимся голосом заявил летописец, – ты сам можешь исцелить себя! Ты – истинный Правитель!

      Быстрыми решительными движениями он снял повязку с кровоточащей руки и, видя, что Донахтир уже не в состоянии что-либо