Смена. СветЛана Павлова

подарок

      мб съедобный».

      Я украдкой бросила взгляд на часы – опаздываю уже на полчаса. Юля это не упустила – перехватила мой потерявший интерес взгляд и мгновенно замкнулась. Так всегда происходит, сколько ни учись сидеть на двух стульях.

      – Ладно, мне отойти надо, давай завтра обсудим.

      – Ага, – она равнодушно ответила, давая понять, что момент упущен и завтра ничего не будет.

      Я встала с ее кровати и пошла в сторону корпуса Антона неудобным, длинным путем, чтобы не встретить Люську и не быть украденной ею в «Акварель». По дороге до его корпуса я безуспешно пыталась избавиться от чувства вины за скомканный разговор. Думала, что надо было посидеть подольше, поговорить еще. Может, обнять ее. И моментально забыла обо всем, едва фигура Антона замаячила на дороге.

      – Чего такая кислая? Руку давай.

      – Ты чего, увидят же! Ладно…

      Проделав уже привычный ритуал с закидыванием меня в окно, мы наконец остались вдвоем. «Мб съедобным» подарком оказался квадратик некрасивого пирога. Один надрез ножа, и из-под просевшей почерневшей корки открылись белоснежные недра.

      – Все просто, тут только пять ингредиентов: крем-сыр, сливки, яйца, сахар, ваниль, какие-нибудь ягоды, – говорил Антон, раскладывая по тарелкам. – Его выпекают при двухстах тридцати градусах, а из духовки вытаскивают почти сожженным. Многие боятся сжечь и выпекают при ста восьмидесяти, но это шняга полная. Выходит такое, знаешь, желеобразное говнецо. А надо при двухстах тридцати и тесто просто оставить в покое, не колоть там зубочистками или вилкой. Оно потом застынет. А чтобы разрезать нормально, нож нагреть кипятком. Жена научила. Она у меня кондитер.

      Она. У меня. Она у меня. Онауменя. Онауменяонауменяонауменя.

      – Да знаю, – брякнула я, пытаясь не придавать значения всем этим нежным местоимениям. И только потом поняла, что сказала это вслух.

      Антон посмотрел на меня совершенно по-новому, с удивлением, какого я еще не видела на его лице. Своим комментарием я застала его врасплох.

      – Серьезно? Откуда?

      Я, милый мой, знаю даже, в каком платье у тебя на свадьбе отплясывала семиюродная золовка и на каком курорте отдыхает твой сводный деверь.

      – Девчонки болтают, – нашлась я.

      – Девчонки, значит, – протянул Антон. Он кормил меня с ложки, одну за другой, вишня выстреливала и выстреливала кислым, но я не говорила «стоп». Это было вкусно, вкуснее я не ела, честное слово. Хотя там, кажется, все просто: крем-сыр, сливки, яйца, сахар, ваниль, какие-нибудь ягоды.