Три дня из жизни следователя. Андрей Лидделл

Везёт что-то тебе на «политические» дела.

      – Да пошли они, уроды!

      – Так теперь оно у тебя станется?

      – Получается, что так. Писец! – повторилась я. Нет, ну надо же – я еще с утра сегодня думала, что меня за Макарова иметь будут, а про это даже и не вспомнила! Когда же это кончиться?!

      – А по Макарову как у тебя?

      – Да никак, – хихикнула я. – Почти то же самое. Хрен я теперь по нему что-нибудь делать буду! Вообще палец о палец не ударю. Срок подойдет – приостановлю и всё! Пусть что хотят, то и делают! Навозбуждают сначала всякой дряни!..

      – Ну, так отменят приостановление и тебе снова вернут.

      – Да – плевать…

      – Давай кофе пить?

      – Давай.

      Надька включила чайник, достала из шкафа, заваленного бланками протоколов, две кружки, банку, сахар, сделала кофе, передала мне кружку.

      – Фенк ю, Надин, – сказала я. – Итц вери кайнд оф ю. Итц вэ бэст финь ин вэ монинг – ту тэйк э кап оф кофи фром хэндз со бьютефул гёл.

      – Это у тебя так истерика проявляется? – спросила она, посмотрев на меня очень недоверчиво.

      – Типа того, – сказала я. – Нет, ну смотри вот… – я подула в кружку, попробовала языком кофе, обожглась и поставила ее на стол. – Скажи мне, зачем вот так вот делать? Все понятно – никому в области это дело даром не нужно. Это, похоже, им дали понять… Ну, так почему нельзя это просто сказать мне отдельно?! Да, хотели, как лучше – получилось, как всегда. Какие проблемы?! Ну, еще одним поганым фактовым делом больше. Мне вообще-то по-фигу: забрали бы его у меня или нет. Если бы забрали – дали бы что-нибудь другое, равнопоганое. Мне просто интересно – зачем так? И даже не во мне дело – мне плевать на эти их закидоны и визги. Но это же их самих характеризует – зачем так себя-то показывать перед всеми? Как будто никто еще не понимает, что они собою представляют. Объясни мне!

      – Как раз для того, чтобы представляли, – вздохнув, сказала Надька. – «Я – начальник, ты – дурак». Чтобы не расслаблялись… Кстати, тебе они это еще припомнят – что ты про договоренность вслух сказала.

      – Да – плевать… Как Костя говорит: «На… этом самом я их вертел!»

      Надька заржала:

      – Ну, тебе это трудновато будет!

      Тут уже заржала я.

      Дверь резко открылась – мы обе вздрогнули и подавились смехом. Заглянул Костя – тут мы снова грохнули, еще громче, с облегчением.

      – Вот молодцы, девчонки! – сказал Костя, проскальзывая в дверь и плотно ее прикрывая. – Вот это правильный настрой. Нас гребут, а мы крепчаем!

      Мы с Надькой продолжали ржать. Я – уже на самом деле почти истерично, она – за компанию.

      – Костя, кофе будешь? – сквозь смех спросила я.

      – Да, нет, девчонки, спасибо – я попозже немного… Слушай, Танька, а что он на тебя в последнее время что-то наезжать стал?

      – Понятия не имею, – я дернула плечами. – Очередь, наверное, подошла. У него, должно быть, какой-то список есть тайный… – я опять стала давиться смехом, – вот он по нему