Военные пацаны. Андрей Ефремов (Брэм)

раздался протяжный душераздирающий вой. «Шакалы», – поначалу подумали находящиеся в окопах и секретах бойцы. Вой повторился, но теперь он стал перемежаться какими-то возгласами и криками; это рыдала женщина. Такие вопли пробирают даже самые мужественные сердца – жуть!

      На степных бахчах имелись своеобразные сооружения, представляющие собой что-то среднее между сараем и шалашом, размером у основания примерно полтора на два метра, и высотой чуть выше двух метров; стены были обшиты камышом. Примерно в метре от земли – настил для сна. Вот из такого шалаша, судя по всему, всю ночь и раздавались женские вопли и рыдания.

      Рано утром командир выехал в Кизляр. Вернулся к обеду.

      – Значит, так, мужики. – Птицевский, заложив руки за спину, прохаживался перед мрачным строем. – Я не знаю, с чьей стороны был выстрел, но родственники Асхаба утверждают, что стреляли с нашей. – Ничего удивительного: в тех местах родственник на родственнике; возможно, кто-то и из следственной группы приходился дальним родственником семье Асхаба. – Ничего от вас скрывать не собираюсь: они требуют денежную компенсацию.

      – Сколько? – спросил кто-то из строя.

      – Десять тысяч рублей. – В те времена эта сумма была довольно внушительной.

      Тишина. Майор продолжил:

      – Эти деньги я отдам из отрядных; думаю, ничего страшного не произойдет. А вот на памятник нашему погибшему товарищу нужно будет сброситься самим. Как считаете, мужики?

      – Сбросимся.

      После решения прочих злободневных вопросов отряд приступил к обыденной работе. Памятник у дороги появился примерно через неделю. И в это же время стало известно – в больнице умер Асхаб! На следующее утро командир срочно выехал в Кизляр.

      На вечернем построении Птицевский сообщил новость: родственники требуют компенсацию за умершего в размере тридцати тысяч. Этот вопрос утрясли таким образом: половина денег отрядных, половина – в складчину.

      Прошла еще неделя. Прибыл зам по границе Мухтар Эльдарович. Примерно с час шептался один на один с майором. Рано утром командир вновь выехал в Кизляр.

      По возвращении Птицевский выдал новость: против отряда возбуждено уголовное дело. Для сверки свидетелями происшествия следователь требует ксерокопии личных служебных удостоверений.

      – Но ведь там наши фамилии, фотографии! – возмутились бойцы.

      – Да, – согласился майор, – фотографии. Потому и требует, чтобы свидетели показали, кто именно стрелял в Асхаба.

      – Да какие, на хрен, свидетели! Кроме Асхаба, других гражданских-то и не было!

      – Это дело на контроле у местного министра, нам необходимо сдать ксерокопии…

      С рассветом Павел Адольфович с бумагами вновь выехал в город. На вечернем разводе сообщил очередную новость:

      – Так, мужики, даже не знаю, что и сказать… звучит кощунственно, но новость ладная: оказывается, Асхаб умер в больнице не от огнестрельного