Королева Хакеров. Руслан Ходяков

две половинки лобового стекла сломалась пополам, согнулась внутрь и пронзив живот Александра Александровича, пробила переборку за его спиной и вышла в вагон поезда. А в вагонах, сотни людей, повалившиеся друг на друга, во время резкого торможения, кричали и матерились, но все это было ничто по сравнению с тем ужасом, который наступил дальше.

      В снопах искр, лобовые вагоны столкнувшихся поездов поднялись на дыбы, как головки двух гусениц встретившихся на узкой тропинке, и встали, поперек тоннеля, застряв между рельсами и округлым верхом бетонной трубы. Следующие вагоны, разорвав сцепки, тоже вздыбились кверху под давлением многотонной силы инерции, а за ними и остальные… Два поезда стремились сложиться, как складной «метр» столяра, звено к звену. Но в бетонной трубе было слишком мало места.

      Вагоны, слетая с рельс, падали кто влево, кто вправо, ударяясь о стены, в дрожащем свете электрических дуг, возникших в результате короткого замыкания. И в вагонах в это время творился сущий ад. Тела людей падали друг на друга в стремящихся встать на дыбы вагонах, как в наклонный колодец. Матери кричали, потеряв из виду свих детей.

      Мужчины теряли голос от воплей ужаса. Кому-то насквозь, от виска до виска пробило голову, слетевшей с креплений металлической трубой.

      Кого-то рассекло пополам сорвавшимся листом обшивки. Свежая дымящаяся кровь текла рекой, в бликах лихорадочно вспыхивающих ламп освещения. Земля пожирала людей, словно мстя за то, что когда-то они вспороли ее священное, материнское чрево.

      Но самое странное было в том, что Александр Александрович видел все это. Видел, хотя знал, что сам доли секунд назад превратился в кровавое месиво из человеческой плоти, стекла пластика и железа. Он видел, как это произошло. Видел, как умирали люди. Слышал нестерпимый грохот, рев, скрежет коверкающегося метала.

      Слышал треск электрических разрядов. Он чувствовал, как дышит сама смерть! И у смерти было электрическое дыхание.

      – Семнадцатый! Семнадцатый! Семнадцатый, мать твою!

      Александр Александрович очнулся. Поезд стоял посреди тоннеля перед запрещающим сигналом светофора. Прожектор освещал непроглядную мглу впереди. Светились огоньки ламп на пульте управления. Мигала лампочка экстренного вызова машиниста. Кто-то из пассажиров настойчиво добивался выяснить причину резкой остановки поезда.

      Гудели приборы. Тикали реле. Александр Александрович сглотнул и почувствовал как сухо у него во рту.

      – Семнадцатый! Семнадцатый!

      Александр Александрович узнал сорвавшийся, испуганный голос главного диспетчера, Ирины Леопольдовны.

      – Семнадцатый слушает, – устало сказал Александр Александрович в микрофон.

      – Слушайте, семнадцатый! – истерически воскликнула Ирина Леопольдовна. – Александр Александрович, по вашей линии сейчас движется встречный по… – голос запнулся и Александр