Одинокая волчица. Том первый. Еще не вечер. Светлана Бестужева-Лада

и привидений в природе не существует, и держала за руку, пока он не начинал ровно сопеть в две дырочки. Потом, конечно, все это постепенно сошло на нет: дети вырастают быстро, даже слишком быстро…

      Какое-то время я сентиментально любовалась богатырски раскинувшимся в постели Алешкой, думая, что хоть какая-то польза от Ивана проистекла: вон какого парня сделали. Даром, что свой, и то лучше всех. Кажется, даже слезу умиления собралась смахнуть, но передумала и тихонько вышла на балкон, шедший практически вокруг всего дома: только северная сторона оставалась неохваченной, поскольку слишком близко подходила к соседнему участку.

      В углу балкона я заметила красный всполох и поняла, что Володя уединился там и отдыхает от слишком интенсивного для него общения. Мешать ему я не собиралась, но он сам тихонько окликнул меня:

      – Иди сюда, мать. Посидим, поокаем.

      – Или помолчим, – сказала я, опускаясь во второе плетеное кресло перед столиком с пепельницей, бутылками и бокалами.

      – Потом помолчим. Я тебя здесь ждал, на самом деле. Видишь, все подготовил, даже лед есть.

      – С ума сойти! – восхитилась я. – Обслуживают, как в «Гранд-отеле». И чаевых при этом не берут.

      – Стервозина, – беззлобно отпарировал Володя. – Слушай, Алька-то как вырос! Не знаю, обрадует тебя это или нет, но от тебя он, кажется, мало что унаследовал.

      – Я всегда подозревала, что Иван мне изменяет, и наш ребенок – не от меня, – согласилась я. – Но, может, это и к лучшему. Романтизм и сентиментальность давно вышли из моды, а зарабатывать бешеные деньги я не умею. Может, у Алешки получится, если он в отца пошел. Только как бы не посадили…

      – Кого? – опешил Володя.

      – Пока Ивана. Радости мне это не доставило бы, уверяю тебя.

      – Ты просто мать Тереза, – усмехнулся Володя. – Любая нормальная женщина только порадовалась бы несчастью с бывшим мужем.

      – А я ненормальная, – сообщила я, – наливая себе чуть-чуть джина и разбавляя его солидной порцией тоника. – Уж тебе-то это должно быть известно. Стала бы нормальная женщина…

      – Поддерживать теплые, дружеские отношения с бывшим любовником, – подхватил Володя. – Тогда и я, получается, с приветом.

      – А что, были сомнения? – самым невинным тоном осведомился я.

      – Надежда умирает последней… Ладно, побалабонили и будет. Я хотел тебе спросить вот о чем: ты поговорила с Мариной?

      – Да мы по-моему только и делаем, что с ней болтаем, – удивилась было я, но тут же вспомнила Володину просьбу и наш с Мариной «суперприватный» разговор. – Ах, да, конечно же, только не помню, в какой день.

      – Наверное, когда я был в Москве, – проявил чудеса догадливости Володя. – Неважно. Так что ее гнетет, она тебе толком сказала?

      Бывают случаи, когда я говорю сразу то, что думаю, причем бывает гораздо чаще, чем мне того хотелось бы. Вру я крайне редко, не потому, что так уж высокоморальна, а потому,