Мать сыра земля. Ольга Денисова

ничего не ответил, разглядывая Моргота без удивления и любопытства – скорей, изучая его и подбирая слова. А потом заговорил, словно и не услышал его утверждения.

      – Знаете, я всю жизнь считал себя космополитом. В молодости я верил в коммунизм, который скоро наступит на всей земле, а потом – в здравый смысл человечества, в его ум и стремление к совершенству. Я искренне полагал, что научные открытия должны принадлежать миру. Меня очень тяготила необходимость работать в условиях жесткой секретности. Я восхищался теми, кто, рискуя прослыть предателем, передавал противной стороне военные секреты в надежде уравновесить силы. Нет, сам я ни на что подобное никогда бы не решился, но я завидовал принципиальности этих людей, их мужеству. Неважно, какой стороне они принадлежали. Наверное, я и сейчас стою на этой позиции. Но сдается мне, что мое детище, дело всей моей жизни, жизни моих друзей, моих коллег, соратников, если так можно сказать… Это детище не собираются дарить миру. Уравновешивать нечего. Нас хотят его лишить, отнять. Если бы речь шла о секретном оружии, я бы нашел этому оправдание. Но речь в том числе идет о мирном атоме, о том, что несет в дома людей тепло и свет. Простите, что я говорю столь высокопарно, но это действительно так.

      Старик вздохнул, выдержал паузу и спросил:

      – Скажите, цех уже уничтожен?

      Моргот покачал головой.

      – Странно. Зачем вы пришли?

      Он спросил это так неожиданно, что Моргот вздрогнул и не сразу нашел, что ответить.

      – Вы же зачем-то пришли, – продолжил старик. – Мне нечего бояться, мне все равно, кого вы представляете: Лунича, Плещука или наших друзей-миротворцев. Вы хотите что-то узнать, а когда я умру, спросить будет некого. Кто бы ни захотел меня спросить. Спрашивайте.

      – Почему вы считаете, что у нас хотят отобрать технологию?

      – Потому что иначе нет никакого смысла убивать тех, кто может ее воспроизвести по памяти.

      – А вы можете воспроизвести ее по памяти?

      – Разумеется. Я занимался ею сорок лет без малого. И потом, основы таких технологий известны каждому инженеру, ценность представляют лишь принципиальные технологические моменты, то, что можно считать открытием. То, что будет опубликовано в журналах лет через двадцать. Мы понятия не имели, насколько позади или впереди остального мира находимся. И сейчас не знаем. Возможно, наша технология вообще не представляет ценности, возможно, наше производство чересчур дорогостоящее или слишком медленное. И если физические свойства и степень чистоты реакторного графита мы могли сравнивать с зарубежными аналогами, хотя бы и с опозданием в несколько лет, то о качестве графита для получения чистого германия и кремния мы могли только гадать. Никто не продал нам и грамма… – старик посмотрел по сторонам, но отделение монотонно шумело вокруг и на них с Морготом внимания не обращало, – и грамма… Зато наши запасники и лаборатории, насколько я знаю, исследовали с особой тщательностью под предлогом поисков ядерного оружия.