Зденка. Владимир Земша

по-русски девушка. И, рассмеявшись, поставила очередное блюдо с «хрумками» на стол и куда-то исчезла, смешавшись с толпившейся молодёжью.

      – Что, испугал человека? Ай-яй-яй! – напущено пожурил друга Мамука, всё это время стоявший по правую руку от Владислава.

      – Да, ладно, давай накатим по рюмашке! – Тимофеев протянул руку с фужером, приподнял подбородок, отвёл согнутый локоть в сторону… Множество фужеров вокруг изобразили в унисон хрустальный звон, поддерживая советских офицеров.

      – За сухой закон! – шепнул Мамука Владу.

      – Точно! – усмехнулся Тимофеев.

      – Вот я ещё чачу прывэзу из дома! Двэ канистры! Вот выпьем тогда! Сухой закон мокрым станэт от слёз!

      – Ха-ха-ха!

      – Камарад! Добра униформа! – белобрысый гражданский словак пощупал погон Мамуки.

      – Какая тебе униформа! – негодующе возразил тот. – Это у фрицев было униформа, а у нас – форма! Советская форма! Понятно!?

      Словак недоуменно хлопал глазами на Мамуку и лишь повторил:

      – Добра униформа, рус, камарад! Добра! Фриц – нет…

      – За наших советских камарадов, отцы и деды которых принесли нам свободу!.. – задвинул речь подполковник.

      Все дружно с возгласами одобрения выпили:

      – За советских камарадов!

      Влад видел, что в свободном пространстве зала уже вовсю шли танцы. Но положение почётных гостей обязывало… И они продолжали находиться в окружении дружественных офицеров из «Československej armády» и важных штатских персон.

      – Koľko je Vám rokov? – спросил мужчина лет 45-ти в коричневой жилетке поверх белой рубашки.

      – Двадцать, – ответил Владислав, несколько смутившись.

      – Такой молодой и уже лейтенантом?

      – Да, поручики точно, или, как у нас говорят – лейтенанты! – офицеры заулыбались.

      Влад только пожал плечами. Он слышал подобное уже не в первой. Но он не чувствовал за собой особой молодости.

      Внутри его двадцатилетнего тела, казалось, сидел уже бывалый, закалённый, видавший виды старый солдат.

      Вдруг всплыла в памяти забавная сцена из кинофильма про Мюнхгаузена, с Янковским в главной роли:

      – Негодяй! Он бросил жену с ребёнком!

      – Я не ребёнок, я офицер! (Ермольник)

      – Да! Он бросил жену с офицером!..

      Тимофеев улыбнулся. Он любил этот фильм.

      Но ведь он и, правда, советский офицер, а не какой—то там гражданский сопляк, сидящий под маминой юбкой! Он – и «отец» солдату, хоть практически и ровеснику, и «мамка» его! В той или иной мере, что-то в этом роде варил в своей голове практически каждый из лейтенантов.

      Зазвучал «медляк». Мамука, облизываясь в душе, мерил жадным взглядом немногочисленные женские фигуры…

      – Владик, – Мамука, постучав друга по руке, подтолкнул его, – давай, двигай! Не шкаль!

      – Влад прицелился в растекшиеся по сторонам группки. Но не мог увидеть ту, которую искал.

      – Вас можно пригласить? Я думаю,