.

ты злилась, не говори себе, что у тебя не было причин – значит, они были. Это чувства, это нормально, – я начала нервно теребить ярлычок от пакетика с чаем, всеми силами пытаясь не смотреть Риччи в глаза. До этого разговора я с радостью играла с ним в гляделки и чаще всего пересиливала его, но теперь мне правда стало неуютно.

      – А на что я должна злиться? Все было хорошо, ты был более чем сдержан… – но увидев неудовольствие на лице моего собеседника, я вдруг улыбнулась и решила, что больше нет смысла лукавить, пришло время разговаривать. Хочешь правду? Получай: – Хотя знаешь? Да, на самом деле, эта вся история вызвала у меня кучу разных эмоций. Это сейчас я уже понимаю, что моя злость и прочее были необоснованными, но честно, когда ты меня поцеловал, – я выдержала паузу и посмотрела ему в глаза, пытаясь самой себе доказать, что я и правда больше не боюсь с ним затевать этот разговор. Раньше мы ни разу этого не касались, как будто это было то-о-чем-нельзя-говорить, – мне, честно говоря, хотелось тебя ударить чем-то тяжелым… – мы оба засмеялись, Риччи снова закрыл глаза, покачал головой и протянул:

      – Черт, как хорошо, что ты этого не сделала, – я продолжила:

      – Но я хотела. Очень хотела. Пойми, я не сделала этого только потому, что я была настолько шокирована этим, настолько в растерянности, что даже если бы рядом лежал тяжелый кирпич, а его, к сожалению, не было, я бы не сообразила…

      – Я же говорю, это нормальная реакция. Сказала бы мне сразу: «Ты, подонок…» – он засмеялся, я с наслаждением закивала головой и сказала:

      – Не-ет, у меня было для тебя другое слово, – он вопросительно поднял бровь, а я выдержала театральную паузу, чтобы эффектно выдать разученное год назад ругательное турецкое слово: – Pezevenk. – Риччи усмехнулся, потом закатил глаза и закрыл лицо руками:

      – О Аллах… Да, я все понимаю, – он кивнул и посмотрел на меня с задорной улыбкой. Потом резко нахмурился: – Если серьезно, я считаю, что нам давно пора уже об этом поговорить.

      Вот тут уже я расплылась в улыбке. Единственное, что я поняла об этой истории за последний год, так это то, что я никогда не потребую у Риччи ее обсудить, ведь там же даже нечего обсуждать. 5 дней мы были вместе? Дважды поцеловались? Потанцевали под луной? Мм, да, какие тут могут быть вопросы. Мне бы может и хотелось бы это обговорить, но я бы никогда этого не предложила, потому что не видела смысла. Но если так считает даже он, как я думала, человек, вообще в принципе не заморачивающийся такими вещами, то и правда пора.

      – Ты можешь мне задавать любые вопросы, я знаю, их много. Ведь я понимаю, как тебе было тяжело и больно, – это был удар ниже пояса. Ты не мог этого понять, ведь ничего собственно и не было, для тебя это был лишь еще один легкий курортный роман, один из миллиона.

      – Мне было тяжело, – я покачала головой, – но теперь этого нет. Прошло уже два года, я уже не чувствую того, что чувствовала тогда. Мне было тяжело, а сейчас – нет.

      – Не надо, давай будем честными в этом разговоре.