Детство Кикимоши. Артем Патрикеев

некоторое время сидели молча.

      – Придумал! – закричал худой мышонок. – Если ты говоришь «да», то поднимаешь одну руку, все равно какую, а если говоришь «нет», то обе руки.

      На этом мы и порешили.

      – Итак, как твои дела? – спросила толстая мышка.

      Я задумалась: что отвечать – ДА или НЕТ? Худой сразу запищал:

      – Ты что спрашиваешь? Как она тебе ответит «да» или «нет»?

      – Ой, об этом я и не подумал, – смутился пухлый мышонок.

      – Давай лучше я, – взял инициативу в свои лапы худой. – Сколько тебе лет? Ой, так не пойдет, – сам себе ответил он. – Кажется, я тоже неправильно начал. А, вот! Тебе здесь нравится?

      Я подняла одну руку.

      – Ура, получилось! Теперь мы сможем разговаривать, пока она не выучит все буквы, – радостно запищали мышки и пустились в пляс. Минуты через две они остановились и посмотрели на меня.

      – Извини, мы увлеклись, – сказал худой мышонок.

      – Но вообще-то мы не очень разговорчивые и редко с кем разговариваем, да и вообще ни с кем не разговариваем, даже сами с собой не говорим, не то что друг с другом, – немного сбивчиво и малопонятно объяснил толстый мышонок.

      – Ты сам-то понял, что сказал? – спросил его худой, – Из твоей речи получается, что мы ни с кем не разговариваем кроме как друг с другом, а ведь мы и друг с другом не разговариваем, почти. Ну, разве, что изредка, пять-шесть десятков раз в день, и всё, – пояснил он мне.

      Их диалог становился все запутанней и запутанней.

      – Надеюсь, мой друг вас не слишком утомил? – обратился ко мне худой мышонок.

      Я еще не успела ответить, а толстый уже взял слово:

      – Почему это я ее утомил? Ты сам все говоришь и говоришь!

      – Я говорю, потому что приходится исправлять твои ошибки!

      – Мои ошибки! Да здесь и твоих ошибок полно!

      – Да мне же все приходится разъяснять!

      – Так вот ты и утомил ее своими разъяснениями!

      – Ничего подобного, она их внимательно слушает! Ведь правда? – с надеждой посмотрел он на меня.

      Не успела я кивнуть или поднять руку, как толстый мышонок опять вмешался:

      – Ведь ты же ничего не поняла? Правда же? —

      И что же теперь отвечать? Если я скажу «да», то получится, что я их внимательно слушаю и одновременно ничего не понимаю. Так можно и обидеть.

      – Что ты ее с толку сбиваешь! – обиделся худой мышонок.

      – Я не сбиваю, а уточняю твой вопрос, – ответил толстый.

      Они спорили еще некоторое время, как вдруг над моей головой раздалось: «Ква, ква, ква, ква, ква, ква». Оказалось, что часы над моей головой были не с кукушкой, а с лягушкой.

      – Ого, уже шесть, – тут же переключился худой.

      – Ага, время перекусить, – радостно добавил толстый.

      Они вдвоем повернулись ко мне, поклонились и сказали:

      – К сожалению, важные дела прерывают нашу замечательную беседу, но надеемся еще увидеться с вами. До встречи! – И побежали к дальнему углу комнаты, где исчезли в своей норе.

      Конечно,