Звёздочка моя новогодняя. Маргарита Южина

снова обернулась она к режиссеру. – Поэтому…

      Звездоруков стер со лба капельки пота.

      – Итак, оглашаю список, – чуть осипшим голосом проговорил он. – Звездоруковы… то есть мы, Веткин…

      С кресла вскочил молоденький парень.

      – А я что – тоже еду? – вытаращился он на Звездорукова.

      – Да, Игорь, – устало кивнул тот. – Мы везем с собой Андерсена «Гадкого утенка», и у тебя там роль – главный герой в раннем детстве.

      – Я яйцо играть буду? – не сразу сообразил парень.

      – Утенка ты будешь играть, – повернулась к нему Анжела Кузьминична. – Гадкого! Ты просто создан для этой роли.

      – Но у нас же не было ни одной репетиции! – растерялся начинающий артист.

      – Успокойся, – махнула рукой Дина Сизарева. – Сказки мы репетируем прямо на месте. Кстати, а кто будет прекрасным лебедем?

      Эдмунд Леонидович пренебрежительно фыркнул. Эти девчонки! Ум отсутствует абсолютно. Все прекрасное всегда играет он – Банченко, чего тут думать!

      – А прекрасным лебедем буду я, сам сыграю, – серьезно насупился Звездоруков. – Роль непростая, социальная, надо передать, как тяжко жилось птичьему поголовью за рубежом в дремучее время. Через эту роль я поведаю миру… поведаю…

      – А в чем тогда смысл произведения? – не понял Чеботарев. – Был маленький гадкий утенок, вырос, превратился в гадкого жирного селезня… А сказка будет называться «Сколь не пыжься, лебедем не станешь».

      – Прекратить! – не выдержал Звездоруков и даже притопнул ножкой. – Итак! Слушаем списки!

      Игорь забежал в свой подъезд, до квартиры он поднимался через две ступеньки. Ура! Он едет на гастроли! И целых три дня будет без маменьки и бабушки! А еще! Еще можно сказать, что гастроли продлятся до февраля! Нет, тогда бабушка точно поедет с ним, лучше на две недели! А жить он будет… Да хотя бы у Любки! А чего? Девчонка с него пыль сдувает, пусть порадуется!

      На площадке возле своей квартиры Веткин остановился, воровато оглянулся по сторонам и вытащил из кармана маркер.

      – Ага, а то как-то лысенько тут… – пробормотал он и, закусив губу, написал: «Игорек! Роди мне ребенка!» – Вот так… Пусть знают, что любая женщина хочет меня размножить… Блин! А это что за тварь написала?

      Вверху, как-то очень высоко, было написано черным: «Веткин, паскуда, еще раз стены измажешь, языком стирать заставлю!»

      – Неужели тетя Дуся дотянулась? – побледнел Веткин, деловито одернул пуховичок и важным шагом направился к двери.

      – Ну и чего так долго? – встретила его у порога бабушка. – Уже два раза оладьи стряпала! А мать твоя уже два раза их слопала! Скоко ж мне у плиты-то стоять?

      – Так мама ж собиралась на диету сесть? – обиженно заморгал Веткин. Оладьи он тоже любил.

      – Она сказала, что у нее с сегодняшнего дня депрессия, а вот после нее она и сядет… Сама уже не дождусь, лупит все, что под руку попадет.

      Бабушка покачала головой и отправилась снова на кухню.

      – Мам!