Армастан. Я тебя тоже. Анна Матвеева

мужчинам, и я на неё не претендовала, к тому же уходила я сама, меня никто не гнал, а значит, и прав никаких у меня не было.

      Откладывать деньги я не откладывала, но за год пандемии на счёте сама собой образовалась довольно приятная сумма, которой мне хватило бы на какое-то время. Путешествия оставались недоступными, а других расходов почти не было.

      Да, я могла бы снимать квартиру в Екатеринбурге или даже купить свою. Просто раньше в этом не было смысла – я почти не бывала дома, ну и родители, в общем, скорее радовались моему присутствию, чем жаловались на него.

      Возможно, я соглашалась на все командировки без исключения именно потому, что таким образом как бы не жила с родителями: если постоянно ездить, то ты уже не одинокая неудачница, а жутко занятая деловая дама с картами лояльности всех существующих авиакомпаний.

      И если бы не пандемия, я, возможно, не стала бы связываться с каким-то собственным жильём – мне это казалось невозможной морокой. Я страдала уже только от мысли о том, что придётся делать выбор, продавать и покупать жильё, переезжать, какой ужас, господи.

      Квартиру у Харитоновского парка мы выставили на продажу в октябре 2021 года – сразу после того, как я вступила в наследство.

      Пандемия то накатывала, то утихала, все бурно обсуждали прививки (сразу скажу, я их не делала, как и большинство моих знакомых врачей), болели тяжело и не очень. Маски носить уже вроде бы как считалось необязательным, поэтому, когда я впервые увидела риелтора Юрия Марковича Хабибулина, то, мягко говоря, удивилась. Он назначил мне встречу на выходе из супермаркета «Гипербола» на первом этаже торгового центра «Гринвич». Этот «Гринвич» – целый город в городе, я каждый раз боюсь там заблудиться и каждый раз промахиваюсь с нужным входом и выходом.

      – А как я вас узнаю? – спросила я Юрия Марковича по телефону.

      – Я буду в чёрном пуховике, – сообщил он.

      В ноябрьскую пору весь Екатеринбург, включая меня, обряжается в чёрные пуховики, поэтому я попросила озвучить ещё какую-нибудь примету.

      – Очки, – сказал риелтор. – Я ношу очки. Да вы не переживайте, Елена Дмитриевна, я вас сам узнаю! У меня глаз намётанный.

      Он действительно подошёл ко мне сам, и я вздрогнула. Чёрный пуховик и очки поверх намётанных глаз были на месте, но к ним прилагалась ещё и стерильная маска, и меховая шапка «пирожок» (мой дед носил такую в конце семидесятых, если верить фото), и чёрные резиновые перчатки. Перед собой Хабибулин толкал корзину на колёсах, нагруженную с горкой, – сверху подпрыгивали несколько коробок с тортами, цветущими масляными розами.

      – Юбилей, – сказал риелтор. – Отмечаем, конечно, дома.

      Я не стала уточнять, чей юбилей он отмечает, а предложила посидеть в каком-нибудь кафе и обсудить продажу квартиры. Но у Хабибулина были другие планы:

      – Нет-нет, в кафе я сейчас не хожу, это безответственно. Давайте поговорим прямо здесь, не возражаете? Сколько метров? Комнат? Смежные-раздельные? Балкон?

      Он