Память призраков. Ray Indigo

африканского духа, а из-под ветхих досок пола вырвался чёрный трос, который обхватил ноги и резко дёрнул вниз, унося в безвестное подземелье.

***

      А где-то на просторах многолюдной «терра-инкогнито» потерянно брёл в никуда немолодой мужчина. Вид имел опрятный, но изрядно изношенный. Взгляд его был растерянный, словно у потерявшегося ребёнка. Он всё вертелся по сторонам, надеясь отыскать хотя бы одно знакомое лицо или дом, разочарованно опускал свою голову, периодически встряхивал ею и отчаянно сжимал чуть поседевшие виски. Было очевидно, что именно он являет собой безнадежного «инкогнито», вдруг сбившегося с курса посреди легко узнаваемого мегаполиса, который уже четвёртый век вонзался в хмурое балтийское небо Адмиралтейской иглой.

      В этот исключительно приятный денёк не было дождя, и бывшую столицу щедро заливало лишь солнечным светом. Потому издали виднелись основные достопримечательности Санкт-Петербурга.

      Тревожно вечерело. А тем не менее, ещё удивительно яркому солнцу, стремительно огибавшему лазурный купол, чтобы скорее выпрыгнуть в небесную форточку Европы, было не под силу пробиться сквозь тягостный туман в бледно-голубых глазах незнакомца. Густая туманная завеса эта наполняла всю взлохмаченную голову мужчины. Отчаявшись вглядываться в безучастных прохожих и бесконечную кавалькаду автомобилей, он с апатичным видом устало присел на ближайший поребрик.

      Белый лист… И сердце отчего-то всё тревожно сжималось, словно над пропастью. А упрямый мозг силился подобрать пароль хотя бы к имени своего незадачливого владельца. И вот, на мысленном плане начали, кака на школьной доске, выцарапываться буквы. Очевидно русские! Прекрасно, с национальностью и вероятным гражданством определились. Теперь очередь за именем – в этой графе почему-то укоризненно белела пустота. Мужик, а точнее его непокорный разум, решил следовать методу подбору и, как в детской головоломке, перебирать буквы, с тем, чтобы на одну из них сработал сакраментальный сигнал «дежа-вю». Несколько раз для чистоты эксперимента пропускал он глумливую карусель алфавита сквозь свою гудящую, словно с похмелья, голову. И всё же пришёл к единственной за первый день своей новой жизни убеждённости – буква «В» была определённо неравнодушна к нему и до того стиснутое ледяным оцепенением сердце незнакомца отвечало ей колкой взаимностью. Но подлая буква, как и всякая дама, будто решила подразнить его и не обнажала заветное мужское имя полностью.

      Не хватало помощи собеседника, но равнодушные горожане по-прежнему сновали мимо. Впрочем, некоторые шли медленным прогулочным шагом, любуясь архитектурными изысками города, фотографируясь на память, но все, как один не удостаивали рассеянного маргинала вниманием. И даже полицейский кортеж ДПС-ников, надрываясь тревожными спецсигналами, промчался мимо неустановленной личности, явно портящей открыточную эстетику исторического