Боец без правил. Александр Кваченюк-Борецкий

наполнил граненый стаканчик.

      – Ты ведь хочешь, чтоб мы возобновили прежние отношения?

      Женщина неуверенно кивнула. Честно говоря, в тот момент она и сама не знала, стоило ли ей продолжать сожительствовать с Виктором Ивановичем или нет? Но теперь, как видно, она уже не являлась хозяйкой собственной судьбы. Сознавать это было горько! Горько и ужасно!

      – Тогда Глеб… Пусть он… Короче! Скажешь ему, что он – уже взрослый! Через год с немногим в армию уйдет. А тебе надо собственную жизнь устраивать…

      – Я не понимаю… – едва слышно сказала Мария Сергеевна.

      – Да, чего тут непонятного!

      Головнин, кажется, начал терять терпение.

      – Третий лишний он – здесь! И тебе и мне – помеха! Поэто-му…

      – Как – третий?.. Ты хочешь…

      Внутри у Марии Сергеевны все задрожало, будто ей нож к горлу приставили. На лице отразились растерянность и панический ужас, словно несчастную женщину в гроб заживо положить собрались.

      – Да, хочу! И чтоб ноги его здесь не было!

      – Но куда? Куда он пойдет?! – в отчаянии воскликнула Мария Сергеевна.

      – А куда хочет! – вдруг ни с того, сего рассвирепев, прорычал Головнин. – Катится пусть ко всем чертям отсюда! Если, конечно, не хочет, чтоб я его на нары определил! Поняла, дура! Мать твою!

      Брови Марии Сергеевны медленно сошлись у переносицы. Так, что между ними образовалась глубокая морщинка.

      – Нет, Витя! Ты, конечно, извини, но этому не бывать!

      – Что?!! Что ты сказала?

      Головнин потянулся рукой к кобуре. Щелкнул затвор. Лицо капитана УГРО перекосилось от злобы. Схватив женщину за горло, он приставил дуло к самому ее виску. Глядя прямо ему в глаза, полные безумия, Мария Сергеевна вдруг ощутила, как руки и ноги ее немеют от жути, а душа словно отрывается от тела.

      – Сначала я тебя пристрелю, а потом!.. Потом – щенка твоего!.. Скажу, что при задержании пытались меня убить! – сквозь зубы процедил Головнин.

      Когда он вложил пистолет в кобуру, Мария Сергеевна, зажав рот ладошкой, беззвучно зарыдала, сотрясаясь всем телом.

      Но Головнин будто бы даже не заметил этого.

      – Усвоила, спрашиваю?

      Сделав над собой усилие, женщина лихорадочно закивала.

      Больше она не смела ему возражать. Она была в полной его власти.

      – Да! Чуть не забыл! Выпишешь его из квартиры…

      Немного подумав, Виктор Иванович продолжил.

      – Так легче тебе будет рассчитаться со мной за услугу! Усекла?

      Хозяйка квартиры вновь согласно кивнула.

      – А ты как хотела?.. Отпрыск твой под ногами у меня путаться не будет! А эту жилплощадь со временем ты оформишь на меня по договору купли-продажи! Усекла?

      На Марии Сергеевне, казалось, лица не было, когда она, наконец, отчетливо поняла, чего от нее требует Головнин.

      Но как будто бы это ничуть его не обескуражило. Вместо прощания он заметил:

      – Ты у меня про цену спрашивала? Спрашивала! Я тебе ее назвал… Сообщишь, когда сопляк с квартиры