Это еще не все…. Вадимир Трусов

новаций

      Пришлых лет

      Продолжая зарываться

      В интеллект,

      Впрочем, брезгуя

      Подсчетами ай-кью;

      А житуху (ох, нетрезвую!)

      Свою

      Не по правилам,

      Диктуемым извне,

      Перекраивал.

      О стати и длине

      Думать поздно было.

      Правду говоря,

      Так штормило! —

      Не держали якоря.

      Мне бы к берегу скорее,

      Но куда?!

      Маяки дотла сгорели

      Со стыда,

      И смотрители, изъяв

      Тоску из глаз,

      Оскоромились в боях

      За средний класс,

      Мол, нишкни,

      С чего бы это о святом?

      Вышивая дни

      Кладбищенским крестом,

      Наступало мне на горло

      Бытиё…

      Всё прогоркло:

      И ухмылки, и нытьё,

      И карьерные

      Срамные кренделя.

      Лишь, наверное,

      Родимая земля

      Охладила

      Лихоманку-круговерть.

      Невредимым,

      На расстеленную твердь

      Лёг я – руки пораскинул —

      Средь полей!

      И любуясь в небе клином

      Журавлей,

      Обминал цветы и травы

      День-деньской.

      Говорят, я с виду бравый,

      Городской,

      Для плаката «Угоди

      Хоть под трамвай!» —

      Знай фасон блюди

      И впредь преуспевай!

      Только с виду…

      Сей оптический изъян

      (Не в обиду

      Посторонним и друзьям) —

      Тень открытого забрала

      Детских снов.

      Но отнюдь не помирала,

      Вновь и вновь

      Разъедая теневую благодать,

      Вера в то, что ни в какую

      Не продать, —

      Не купить ни в коем случае,

      (Шалишь!)

      Наши вотчины дремучие.

      Париж,

      Очевидно, стоил мессы

      Королю.

      Внук крестьянский, местный,

      Я уж потерплю,

      Не марая в бухгалтерии

      Чело,

      Коль в империи

      Родиться повезло,

      Где со временем истлею

      Просто так…

      Оттого едва ль сомлею

      За пятак.

      Фрагмент биографии

      Хлещет снег. Немудрено,

      Что в глазах черным-черно.

      Средь надсадной белизны

      Стали б ангелы грязны,

      Кабы жили на земле.

      В чумовой слепящей мгле

      Никому не нужен грим.

      Всё равно шальной Гольфстрим

      Слижет маску без труда.

      Втайне тлея от стыда

      (Вроде, совесть начеку),

      Поплетусь ломать башку

      В геометриях забот.

      Вот уж сорок первый год

      Аз присутствую в миру

      (Где продамся, где совру,

      Извернувшись половчей),

      Стихоплёт и книгочей,

      И едва ли мушкетёр

      (Лишь язык порой остёр),

      Порываюсь, как могу,

      Заколачивать деньгу,

      Да выходит толку пшик.

      Может,