Чуточка. Вероника Киреева

Не поймать, не узнать. Не запомнить. Какое оно?

      И не спать ночами, и есть все подряд, и не знать всей правды и не понимать до конца. И всему верить, и ждать, и не замечать, что на улице дождь…

      И все перепутать. Пролить, выронить, разбить вдребезги, разломать на куски. Оторвать. Взять не оттуда, принести не туда. Да берите, не нести же назад! Сварить, перекрасить, приделать фонарь.

      Спрятать в кармане. Ночью вспомнить, достать. Бежать, запрыгнуть в трамвай. Упасть на траву и лежать. Меня нет, я как будто земля. Ходите по мне, мне все равно. А потом вырастут цветы, и она будет их срывать. А в них я.

      Забыть, кто ты и что у тебя есть, потому что ничего нету, как оказалось. А у нее есть все. И глаза и ноги. И родинка на шее. И на плече. Охота рукой закрыть, чтобы не видел никто. Охота одному, а приходится со всеми.

      И не слышать, а только смотреть. И не понимать. Откуда? Как? И молчать, а что говорить? Идти и вдруг подпрыгнуть высоко-высоко, схватиться за ветку, почувствовать какая она тонкая, вот-вот сломается, и листья к ней пришиты из ткани. А потом провести рукой по лицу, и запах этот, чтоб проник глубоко внутрь и остался там.

      И лежать с открытыми глазами и смотреть перед собой и видеть стенку. А за стенкой тоже лежит кто-то, тоже сморит. Что она сказала? И потом рассмеялась, закрыв рот ладошкой.… Была бы ночь длинной, чтобы лежать вот так долго, неподвижно, будто тела нет вовсе.

      Есть одни глаза. А утром бежать и не знать, не уметь. Скажите как? Куда? Снова не туда, не оттуда. И все перепутать, рассыпать, пролить. Разломать на куски, разбить вдребезги, потерять, пока нес. Искать, наступить, оторвать, выбросить. Сколько можно?

      Сварить, перекрасить. Приделать фонарь.

      Флюорография

      Как выйти из дома? В том то и дело, что никак! Я уже и в магазин выходил и к товарищу в больницу, а что сочинить, когда не пускают? У двери прям стоят, и еще полотенцем хлещут?

      Я вынужден истории какие-то придумывать! Изображать боль в пояснице, чтобы Зина отпустила меня к доктору. А мне бы только из дома выйти и попасть на встречу с товарищами. Да мне вообще непонятно! На работу значит, пожалуйста, иди хоть с пяти часов утра и до поздней ночи, а как отдохнуть в кругу друзей, так нет!

      Так Зина хочет занять меня как-то, чтобы я с молотком скакал, с наждачной бумагой! Позабыл про товарищей, про своих, а мне противно все это! То ей дуршлаг подержи, то стремянку, то с балкона белье принеси. Мне не присесть!

      Так я каждый день диван переставляю, то к одной стене его придвину, то к другой. А Зина довольная, звонит своим подругам, рассказывает какой я молодец, диваны туда-сюда таскаю, на месте не сижу!

      Да я поизмотался весь! Не знаю, как из дома уйти, как присоединиться к культурному отдыху.

      – Зина, – говорю я, – у Гены жена родила.

      – И что теперь? – как будто бы не понимает она.

      – И то! – говорю я. – Надо кроватку собрать, полы помыть, окна! Чтобы Галя приехала из роддома в чистую квартиру.

      – Ну, надо же! – не верит Зина.

      – Мне надо клей обойный купить, – говорю я, – мы будем обои клеить в прихожей, а Генка за ванночкой побежал, за пеленками…

      – Пусть бутылочки сразу купит! – запереживала Зина. – И соски!

      – Так что, – говорю я, а сам валик ищу малярный, – я побежал, надеюсь, что к выписке успеем…

      – Ой, ну какое же счастье! – радуется Зина. – А ты надолго?

      – Да откуда ж я знаю? – удивляюсь я. – Может, еще стены придется красить, – я быстро надел ботинки и выскочил за дверь.

      – А кто родился-то? – Зина выскочила за мной на лестничную площадку.

      – Девочка! – придумал я. – Три четыреста пятьдесят!

      Выбежал я на улицу, а мне не верится, что я на свободе! Что мне не надо диван перетаскивать, ведра с плиты снимать, на Зину смотреть весь вечер. А я устал! Так она никуда не уходит! Сидит возле меня, караулит, будто я ее собственность! Будто я пылесос.

      Да у меня зла не хватает! Нет бы, к подругам сходить, на курсы макраме, в парикмахерскую. Нет! Волосами завешается, и будет сидеть. И как мне жить с ней? Да я вообще расстроился, думаю, а что если вернуться и сказать ей всю правду?

      Зина, сказать, никто не родился, извини. У Гали то голова болит, то ей некогда, а я хотел просто с товарищами повидаться, выпить, посмеяться…. Только ты бы не отпустила меня никуда, и поэтому я наврал. Прости. Ну а что мне делать? Чтобы уйти из дома я буду все время врать?

      Все время придумывать? Что у всех понародились дети, что Миха ногу сломал, а Кольку бросила жена, и он чуть ли не прыгнул с балкона? Я же все делаю, и мусор выношу, и половики трясу и работаю еще при этом. Не надо забывать! И что же, я не могу с товарищами встретиться? Могу!

      Да и Зина. Сварила борщ и, пожалуйста! Иди куда хочешь! Я ее нисколько не держу. Хоть на концерт, хоть на выставку. Надо иди и сказать правду! Развернулся я и домой пошел. Захожу в квартиру, смотрю, а у порога