Полёт над цюрихским озером. Екатерина Перфилова

ранняя, Жюли. Тебе не спится? – Мила сонно потёрла глаза.

      – Я не знаю… Наверное, дело в Париже. Здесь жалко тратить время на сон. Тебе не кажется?

      – Этот сон я делила с тобой. На это ни минуты не жалко, – Мила накинула халат и прошла в ванную.

      Жюли проводила её пустым взглядом и заставила себя собраться, натянуть улыбку, чтобы не объяснять то, на что у неё не хватало слов. Париж полностью проснулся и уже не напоминал ночные часы. Сейчас был слышен детский голос, требующий круассан и пожилых французов, одновременно говорящих друг другу Bonjour. Дымка тайны растворилась в утре и была отражена лишь в прищуренных глазах людей, которые ещё не привыкли к свету, проведённых ночь за разговорами и вином. Здесь чувствовалась свобода, утоление жажды любого характера, проделанного с настоящим французским достоинством. Жюли нравилось впитывать в себя это состояние и внутренне, по-театральному, его обыгрывать. Это помогало ей хоть немного сохранять равновесие и не подавать виду на произошедшие изменения.

      Мила накрашенной и одетой вышла из ванной, подошла к окну.

      – Я чувствую запах свежезаваренного кофе! Пойдём быстрее, пока весь не выпьют.

      – Думаю, две чашки у них найдётся в любом случае, – Жюли слезла с подоконника, взяла сумку и направилась к выходу.

      – Подожди, ты забыла, – остановила её Мила.

      – Разве? Что?

      Мила подошла к Жюли, взяла её лицо в руки, посмотрела в глаза и тихо поцеловала.

      – Я сразу вспомнила наш с Марком поцелуй возле отеля. Нет, это было нечто другое. Там спасалась я, растворившись на доли секунд в другом человеке. А здесь меня ловили сетью, из которой сложно было выбраться. Так как я сама подписалась под этими правилами, – Жюли вздохнула и устало посмотрела на доктора Фура.

      – Где есть правила – есть и игра. Но вы говорили, что для вас это не было игрой?

      – Ни в коем случае. Когда я разрешила себе всё, я действительно это сделала, психологически, эмоционально освободилась от условностей, такое сильное было во мне желание к изменениям, раскрепощению, подобию других женщин. Я не была готова… Точнее я просто не знала, что буду испытывать, не захлебнусь ли. Я этого не знала. И даже Париж в качестве антидепрессанта действует не так быстро. Мы сели в кафе на улице. Мне было больно смотреть на её лучистое лицо. Но не скрою, знать, что причина этого я, такая странная и непостоянная, было приятно. Мила что-то говорила, я не разбирала её слов. Отчётливей слышала гул машин и стук чашек об блюдца. Мне не хватало себя, спокойствия, ясности. И оттого я отвечала невпопад.

      – Жюли, ты себя хорошо чувствуешь? Ты какая-то бледная. Ничего не случилось? – Мила взволнованно взяла Жюли за руку.

      – Всё нормально. Слушай, ты не будешь против, если я пройдусь?

      – Конечно, сейчас я только допью кофе…

      – Ты не поняла. Мне нужно побыть одной, – Жюли неуклюже стала собирать крошки на тарелке.

      Лицо Милы в момент