Песнь Кали. Дэн Симмонс

чертовски душной – когда даже пот не стекает с кожи, а висит в воздухе,– а москиты просто сводили меня с ума. В общем, где-то после полуночи я встал с постели и пошел к мосту. Выкурив сигарету, я отправился назад. Если бы не полнолуние, я бы этого не увидел.

      Эйб вынул сигару изо рта. Он скривился с таким видом, будто она была такой же противной, как и его физиономия.

      – Ребенку вряд ли было больше десяти лет, а может, и меньше. Он висел на куске арматуры, торчавшем из бетонной опоры с западной стороны моста. Наверное, он умер не сразу и еще некоторое время боролся за жизнь, после того как штыри пронзили его…

      – Он что, забирался на новый мост? – спросил я.

      – Тогда я так и подумал,– ответил Эйб.– Именно это представители местной власти и сообщили во время расследования. Но пусть меня повесят, если я могу объяснить, как он умудрился наткнуться на те штыри… Ему пришлось бы оттолкнуться и спрыгнуть с самой верхотуры. Уже потом, через несколько недель, когда господин Ганди закончил поститься, а в Калькутте прекратились волнения, я отправился в тамошний британский консулат, чтобы раздобыть экземпляр повести Киплинга «Строители моста». Ты ведь читал эту повесть?

      – Нет,– ответил я.– Терпеть не могу ни поэзию, ни прозу Киплинга.

      – А стоило,– заметил Эйб.– Малая проза Киплинга весьма недурна.

      – И о чем повесть? – спросил я.

      – В общем, она о том, что строительству любого моста приходит конец. А у бенгальцев на этот счет была тщательно разработанная религиозная церемония.

      – И в этом нет ничего необычного? – спросил я, почти догадавшись, к чему он клонит.

      – Ни капли,– сказал Эйб.– В Индии любому событию посвящена какая-то религиозная церемония. Именно бенгальские обычаи и побудили Киплинга написать эту повесть.– Эйб сунул сигару обратно в рот и продолжал говорить сквозь сомкнутые зубы: – По окончании строительства любого моста приносили человеческую жертву.

      – Правильно,– сказал я.– Великолепно.– Собрав фотокопии, я сунул их в папку и встал, намереваясь уйти.– Если вспомнишь еще что из киплинговских сказок, обязательно позвони, Эйб. Амрита получит большое удовольствие.

      Эйб тоже поднялся, опершись о стол. Его толстые пальцы уткнулись в стопки бумаг.

      – Черт бы тебя побрал, Бобби, я бы предпочел, чтобы ты вообще не ввязывался в эти…

      – Миазмы,– подсказал я. Эйб кивнул.

      – Буду держаться подальше от новых мостов,– пообещал я, направляясь к двери.

      – Как бы там ни было, подумай еще разок, стоит ли брать Амриту с ребенком.

      – Мы поедем,– сказал я.– Все решено. Остается один вопрос: хочешь ли ты увидеть вещи Даса, если это Дас, и могу ли я зарезервировать права на издание? Что скажешь, Эйб?

      Эйб снова кивнул. Сигару он засунул в забитую пепельницу.

      – Я пришлю тебе открытку из бассейна калькуттского гранд-отеля «Оберой»,– сказал я, открывая дверь.

      Я взглянул на Эйба в последний раз.