Сказки Перекрёстка. Анастасия Коробкова

Вот только сменной одежды у них для меня не найдется.

      – Тим, может, съездишь в гостиницу за моими джинсами? – спросила я.

      При слове «Тим» незнакомые парни вздрогнули и почему-то улыбнулись.

      – Лучше от нашего дома, – сказал черноглазый, – а то потом можешь не найти дорогу. Тебя зовут Тим? Я Герман, а мой брат – Юра.

      «Юрий Герман», – подумала я. У бабушки в книжном шкафу есть что-то этого писателя.

      – Тима, – поправил Тимка. – Тимофей. Мой брат – Дима, а наша сестра – Ася.

      Я изобразила улыбку, а Димка кивнул, он набирал на телефоне номер старших братьев. Дозвонившись с третьего раза, он коротко рассказал о случившемся и сказал, чтобы нас еще полдня не теряли, однако Толя с Алешей пожелали участвовать в шоу отмывания сестры. Через несколько минут они появились перед фонтаном, и состоялась вторая серия знакомства. Всей гурьбой мы пошли по улице, причем я и Юра держались в центре толпы, чтобы наша неоднородная желто-зеленая окраска не бросалась в глаза прохожим. Идти оказалось не так уж и мало, во всяком случае по нашим поселковым меркам, и слизь у меня на коже успела превратиться в корку, вызывающую мучительный зуд.

      – И кто первый в ванну? – мрачно спросила я у Юры, очень надеясь на его правильное воспитание.

      – Оба разместимся, – весело ответил он, и я прикусила язык.

      Дома у братьев Сокол (фамилия такая) это оказалось вполне реализуемым без угрозы для нравственности: в огромной ванной комнате нашлась и ванна, и душевая кабинка. Я проскользнула в кабинку прямо в одежде, сразу включила воду, и только почувствовав, что корка совсем размокла, разделась. Юрка, по-моему, поступил точно также в ванне, во всяком случае, бряканье металлических пуговиц о плиточный пол я услышала одновременно с плюханьем мокрой ткани. Я в этот момент как раз намыливалась. Вошла его мама, тетя Лариса.

      – Уже все знаю! – весело известила она от порога. – Без приключений не обошлось! Ася, за твоей одеждой отправили младших.

      – Здравствуйте. Кто бы сомневался, – ухмыльнулась я. – Чем можно помыть голову?

      Она открыла дверцу, просунула шампунь с мочалкой и забрала мокрые шмотки.

      – Сейчас постираю, – объяснила она.

      В раковине рядом с кабинкой зашумела вода, а ее голос мечтательно произнес:

      – Надо же, девочка… С двумя сыновьями – дочка. Юбочка, маечка с розочкой… А вашей маме тяжко пришлось, наверное.

      – Наверное, – согласилась я. – Но мама говорила, что со мной забот было меньше всего, и что я ей даже помогала.

      Наш разговор продолжался уже на кухне, благополучной и уютной, как весь их дом и как вся их семья. Ухоженная мама выдала мне огромное полотенце, а также мальчишечью футболку, из которой Юра или Герман выросли года три назад, и сильно поношенные шорты. Она угощала меня чаем, заваренным в фарфоровом чайнике, и аристократично миниатюрными пирожками, продолжая рассуждать о тяжелой жизни