Ещё раз про Красного Воробья. Дмитрий Волчек

тоннель в бесконечность, или кто-то что-то скажет, – и всё, вся решимость пропала. По неизвестной причине, не поддающейся рациональному истолкованию… Хочется схватить телефон и написать ей смс или позвонить. Но нельзя. Это табу.

      Нельзя. Надо быть мужчиной. Ведь тебе хорошо так за сорок уже!.. Ты по-прежнему видишь сны и по-прежнему веришь, что однажды в морозном вьюжном великолепии мечта твоя обернётся прекрасной розовощёкой феей, протянет к тебе руку смеясь… И фонари заискрятся бенгальскими огнями. Что несколько слов, сказанных чьим-то гортанным голосом по-древнеарамейски, превратят пустыню твоей души в цветущий сад.

      Но что ей твои мечты, что ей твои «бредовые фантазии»?..

      Один из последних разговоров с ней:

      – Послушай, но ведь это не может продолжаться до бесконечности! Определись же наконец, с кем ты… К чему ты стремишься? Тебе нужен мужчина, который мог бы тебя вести по жизни, знал бы, куда и зачем!.. А ты всё за этими машинёшками гоняешься! Так это он тебе деньги дал недостающие на неё?

      – Нет не он… Ну что ты пристал?? Ну хочу я машину! Может быть, это единственная светлая идея у меня… Вот возьми ты купи! – видно было, что начинает злиться. Хитроумненькие, изменчивые искорки в глазах; ресничками как бы отхлопывается от всяких обвинений и неодобрения. Губки чуть кривятся негодуя… О да, светлоликая принцесса, ты безупречна, неподсудна!.. «Пипетку» свою ведёт уверенно, даже как-то немного по-мужски. Мотора почти не слышно. Большая фура застыла на повороте, преграждая путь. Она в нетерпении постукивает ножкой в лёгком сандалике, ругается как сапожник. Испорчена… и невинна как дитя!

      Пытаюсь ещё что-то говорить; уговариваю, убеждаю, в красноречии отчаянья.

      – Опять нудишь! – резко обрывает она.

      Вечереет. Впереди от фар побежали уже конусообразные снопы света. Таким я люблю город: в предвечерней мягкой поволоке, в робком пробуждении фонарей; в прозрачности звуков, в ниспадающей тихими складками тайне. Устремлённые ввысь серебристокрылые тополя.

      Мне хочется погладить её по ноге, добраться до тёплой промежности, потискать, помять, но по опыту знаю, что крику не оберёшься. Тем более в движении. Хотя порой относится индифферентно, безучастно к такого рода «подкатам». Особенно когда суетится по дому, убирается в машине… Застигнув её в особо пикантной позе, запускаю ладонь меж ягодиц, прохаживаюсь легонько вдоль половых губок. Главное, чтоб это были осторожные, как оседающий иней, касания, а не по-хозяйски грубые заграбастывания. Тогда рыжая тигрица делает вид, что ничего не замечает.

      Что же происходит между нами? Не жена, не подруга. Ну, изредка – любовница…

      Плыла луна. И город больше не был городом – он был дном лунного океана. Очертания деревьев казались барельефами черноты. Я был захвачен врасплох простирающейся кругом близостью ночи, её дыханием, жалящими иголками звёзд. Я подходил к уютному